— Когда ты наконец избавишь меня от этого одноглазого урода? — все чаще спрашивала Инна Петровна. Первое, чего она добилась, было выдворение Сапера на ночь из комнаты на улицу. Чемерис смастерил просторную, утепленную кошмой будку. Потом Сапер стал и есть в ней, а затем и вовсе поселился там.
Славик тянулся к Чемерису с Сапером. Иногда после работы Чемерис, прихватив Сапера, отправлялся в детский сад. И Славик, на зависть всем ребятам, счастливый, ехал домой верхом на рослой красивой овчарке. Дома они затевали игру в пограничников. Однажды так увлеклись, что не заметили появления Инны Петровны. Когда она переступила порог комнаты, Славик в бумажной пилотке, с большим морским биноклем в руках сидел под столом, рядом лежал Сапер. «Обходи слева!» — прерывающимся голосом шептал Славик, и Чемерис, насупив брови, полз вокруг стола наперерез врагу.
— Какое легкомыслие, — холодно сказала Инна Петровна. — Станислав! Вылезай немедленно. Возьми щетку. Почистись. Неприлично валяться на полу. Поправьте дорожки.
И сразу исчезла пограничная застава. Дот стал обыкновенным столом, пилотка — сложенной газетой, шпион — фикусом.
Инна Петровна хотела сказать что-то еще, но вдруг умолкла, с лица ее отхлынула, сползла, как пленка, розовая свежесть. Навстречу медленно двигался грозный, ощетинившийся Сапер. Единственный глаз, как завороженный, уставился на руки с белыми, туго закатанными выше локтей рукавами халата.
— Назад! — крикнул Чемерис. И тогда, избавившись от оцепенения, Инна Петровна шагнула через открытую дверь. Дверь не успела закрыться, и Сапер с треском рванул полу халата. — Назад! — Чемерис ухватил Сапера за ошейник и с силой притянул к себе. — Дай!
Белый лоскут, как изорванный флаг перемирия, упал к ногам.
— Я или собака, — внятно сказала за дверью Инна Петровна.
Громко щелкнул замок.
— Эх, Сапер, Сапер, — горестно прошептал Чемерис и сдался. Жизнь и без того стала невыносимой. На другой день в обеденное время Чемерис пошел на станцию к Аплачкину.
Они беседовали впервые после долгого перерыва. Аплачкин встретил скупое сообщение внешне равнодушно, как давно и заранее известное ему. Он не упрекал Чемериса, но взять Сапера к себе отказался…
…Курьерский поезд с грохотом налетел на станцию. Окрест насыпи замельтешили желтые прямоугольники, и удлинившиеся тени окунулись в черную воду.
— Знал я, чем все кончится и с Инной Петровной, и с Сапером. Знал и не попрекнул капитана, не укорил его. Но собаку взять отказался. Уход за ней надобен, а старуха часто хворает, я по двенадцать — четырнадцать часов кряду дома не бываю. Посоветовал отдать Сапера сторожихе привокзального магазина.