— Черного ягуара — обязательно, — убежденно произнес Алхимов. Странно: теперь, когда фашистский танк с хищной эмблемой стоял мертвым, не было к нему ни злости, ни ненависти. Только удовлетворенность от справедливого возмездия. На броне под башней изображен был не ягуар, другой лютый зверь, но это не имело значения.
— Внутри… шнапс у них есть, — уверенно подсказал Алхимов. Там, под Вырицей, стоя по горло в воде, он слышал из своего укрытия, как, радостно гогоча, отхлебывали из горлышек в честь кровавой победы на капустном поле.
— Пошарьте в танках, водка должна быть, — приказал подполковник. — И барахло какое на растопку!
Отыскали литровую баклагу с чистым спиртом. Разбрызгали на промасленные тряпки, через башенные люки закинули внутрь факелы.
— Теперь подальше держитесь, — предупредил Алхимов. — Боеприпасы там.
— А мы вперед уйдем, — весело сказал подполковник и велел просигналить ракетой.
Алхимов не знал, как ему поступить. Без связи идти — глупо. Просить вторую рацию — совесть иметь надо. И тут, как нельзя вовремя, появился Бабич с разведчиками и радистом батареи. Порывисто сгреб Алхимова, прижал к груди, быстро заговорил с восхищением и гордостью:
— Четыре раза огонь вызывал. На себя! Четыре раза!
— Не везло сначала, — оправдывался Алхимов. — Перелет, недолет, рассеивание… — и посопел намокшим носом.
Бабич, не отволновавшись еще, наивно и заботливо спросил:
— Ты что, Володя, простудился?
Правое ухо продулось, словно заглушка из него выскочила. Алхимов вытер нос и поглядел на ладонь.
— Кровь почему-то сочится…
— У вас и левое ухо в крови, — сказал сержант-радист. — Подсохла уже.
Слева он по-прежнему ничего не слышал, ответил невпопад:
— Капает уже только… Пойду…
— Куда? — вскинулся Бабич.
Алхимов махнул вперед.
Обстановка, конечно, требовала: кто-то из дивизиона должен находиться с пехотой. Но Бабич получил приказ срочно развернуть новый ПНП и восстановить телефонную связь. Перепоручить эту работу он не имел права, да и некому. Кого убило, кого ранило. Володя полуглухой и такой замученный…
— Там еще семь штук осталось, драпанули, — сказал Алхимов. — А с пехотой у меня полный контакт…
Бабич еще помедлил, вздохнул тяжело.
— Иди. Мне тут разворачиваться. Срочно…
— До вечера, — попрощался Алхимов и кликнул за собой радиста и батарейных разведчиков. На ходу уже вспомнил, что не завтракал, а в кармане лежит сухарь. Так и есть.
«Вот, оказывается, какая штуковина всю дорогу в тело давила, — понял запоздало. — Ишь ты, не сломался. Как железный».