Урматеку прекрасно знал это пристрастие барона к мысленным путешествиям. Вообще он остерегался прерывать их, но на этот раз просто необходимо было вернуть барона на землю.
— И все же вы не сказали какое? — громко произнес Урматеку, разбудив и почти испугав боярина.
— Что какое? — в полном недоумении спросил старик.
— Какое имение отдадим под залог?
— Ты сам, Янку, реши, какое будет лучше! Получи деньги и отдай мальчику, пусть приступает к делу! — ответил барон и, подумав немного, спросил: — Хорош мальчик, что скажешь?
— Хорош, ваша светлость.
Обращение это — «ваша светлость» — Урматеку употребил, глубоко все продумав. Уверенный в бароне, пользуясь любовью и благоволением старика, Янку чувствовал себя вполне свободно. И обратился к нему, будто неожиданно вдруг вспомнил не слишком что-то важное:
— Я бы попросил вашего соизволения навести порядок среди ваших домов. На берегу реки стоит развалюха, толку от нее никакого. Почему бы ее не сломать и не построить с парадным входом и балконом солидный дом, чтобы сдать доктору или адвокату? Сразу и квартирная плата поднимется. Так что, будем строить?
— Разве в старом доме никто не живет? — спросил барон, давая понять, что и он знает о постояльцах.
— Живут, — подтвердил Урматеку. — Внизу — кузнец. Ему взамен я предложу дом в Оборе. А наверху — Дородан, — последнее имя Янку произнес отчетливо, подчеркивая, что и о нем он успел подумать.
— Старый Дородан! — произнес барон, потупив глаза, словно ему было и больно и радостно вновь встретить давнишнего знакомого.
— Нам дороже ремонт и починка стоят, ведь платит один кузнец! — торопливо прибавил Янку.
— Куда же денется старик? — спросил хозяин так же задумчиво.
— Я все продумал! Чего ему делать в городе? Ему нужна добрая пища да уход. В горах ему будет хорошо! Возле ливады в Пьетрошице, которую мы продали, осталось еще одно местечко с домиком. Строение там порядочное, на дубовых столбах. Прикажу там навести порядок, укрепить кое-что. Две сажени дров, корова, в подполе капуста, и картошка — он и не заметит, как зима пройдет. А все это я ему предоставлю! К тому же у него и пенсия есть. Ему с племянницей, которая за ним присматривает, большего и не нужно!
Урматеку умолк, ожидая, каков будет ответ, чтобы сообразить, как вести себя дальше. На этот раз была его очередь чувствовать всю тяжесть молчания. Видя, что никакого ответа не следует, он спустя некоторое время проговорил:
— Ладно! Оставим этот дом! (В голосе слышался холодок.) Если он, прогнив, обвалится и случится несчастье…
— Еще одно несчастье, Янку? — прервал его барон голосом мягким и печальным.