— Так у них закон такой: косы носить, — вмешался Аристарх.
Он хлопотал возле гостей, ставил на скамейку кружки, доставал из мешочка сахар. Чай вскоре вскипел, и Василий, разлив его в жестяные закопченные кружки, поднес каждому из приехавших, подал по кусочку сахару. А потом в маленький алюминиевый стаканчик налил разбавленный водой спирт и, подавая каждому, приговаривал:
— Кушай на доброе здоровье!
Мансийцы пили, морщились, причмокивали губами и шумно запивали кипятком. Высокий подозвал к себе остальных. Коротко о чем-то посоветовавшись, он вышел за дверь и вскоре вернулся обратно, неся небольшой мешок муки.
— Моя вези муку… Возьми…
Василий вежливо поблагодарил его и, развязав кошелек, протянул мансийцу деньги.
— Засем даешь? — обиделся высокий. — Ты брат Тойко спасай. Я тебе помокай… Засем даешь?... Моя видел: твой хлеба нет, у меня есть. Бери…
Василий поспешно спрятал кошелек.
— Лучше иколка-кранка дари…
Василий порылся все в том же кошельке, достал оттуда две граненые иголки.
— Вот спасиба, — засуетился тот. — Совсем помок, Рума… Унты, парка шить будем. Костяной иголка совсем отвык…
Утром мансийцы уехали. Они спешили по последнему зимнему пути проехать по каменистым россыпям Березового кряжа и Тулыма.
— Оставайся нельзя, — говорил на прощанье высокий мансиец, — снек тай, нарта будет ломай на каменьях. Ехать нада, олешки пасти. Там мноко олешка…
Стали собираться и охотники. В течение двух дней они сортировали и увязывали шкурки зверьков, чинили лыжи, нарты. Еще день ушел на баню. Охотники натопили пожарче избушку, нагрели в котлах воды и по двое мылись. Воды, конечно, не хватало. Следующие двое уже заранее грели ее на разведенном поблизости костре, вешая над ним только что освободившиеся котлы.
Ночью по заморозку отправились в путь. После первой ночевки взяли круто вправо и через три дня вышли к берегу порожистой Вишеры.
Здесь, в устье Мойвы, нашли они свой рубленый шалаш, повешенные с осени сети и перевернутые вверх дном лодки-осиновки. Вани не было.
— Наверное, речки помешали, — строил предположения Василий. — Разлились рано. Теперь, поди, сидит на Велсе, ждет нас…
Охотники хмуро молчали.
Вторую ночь Ваня решил провести у подножия высокой каменной кручи. Поблизости он заметил небольшую сухостойную ель и, свалив ее, сделал нодью. К вечеру потянуло прохладой. В высоком небе зажглись звезды. Ваня долго-долго смотрел на них. Звездочки мерцали, и казалось почему-то, что они дрожат от холода и хотят согреться. Вскоре они и в самом деле быстро поплыли к костру и закружились вокруг него в веселом, но безмолвном хороводе. Ваня протягивает руку, хочет поймать хотя бы одну из них, но они увертываются, проскальзывают между пальцами. Пляска их становится все быстрей и быстрей, они уже разбегаются далеко от костра, больно ударяются о лицо, и Ваня пытается закрыться кожаной рукавицей, но вдруг просыпается.