Особенно много — таких людей было в России, стране, которая вела войну с варварами с семьдесят девятого года. Подлинным пророком был неизвестный советский солдат, который написал из Афганистана в коротком письме домой: «Мы первые солдаты третьей мировой войны». Жизнь подтвердила — правоту его жестокого пророчества: с Афганистана из войн уже не вылезали, и пламя страшного пожара постепенно охватило весь мир…
* * *
Николай Владимирович Пашутин, он же Паша, как его звали друзья — был почти что обычным молодым человеком двадцати одного года от роду. Обычным жителем Москвы — при том не коренным, деды с бабками жили на Урале, в Москву они перебрались давно, после того, как отец хорошо заработал и купил московскую квартиру. Сейчас — он учился в Московском государственном институте международных отношений и готовился к практике, которую отец определенно договорился устроить в Росвооружении — одной из крупнейших фирм мира, занимающейся торговлей боевым оружием. Конечно, многое будет зависеть и от него самого — но у отца были связи и директор департамента в Росвооружении, с которым отец ездил в последнее сафари в Африку — определенно пообещал, что если Николай не полный дурак, то его возьмут на работу.
А Николай полным дураком не был. Он честно, не «на отъе…сь» выучил два наиболее нужных в оружейной торговле языка, ходил на лекции, честно делал задания, какие давали преподаватели. Участвовал в дискуссиях и семинарах — в общем учился. Чем отличался от доброй половины своих сокурсников, для которых нужны были не знания, нужен был диплом.
И жил он неплохо. Для московского мажора у него была необычная машина — G500 Brabus восьмого года выпуска, машина осталась от отца, он ее не продал, отдал сыну кататься. Старая, даже старомодная, выделяющаяся в московском потоке машин угловато-мрачной внешностью. Была у него и отдельная однокомнатная квартира — девчонок водить, но он ее использовал редко, девчонка у него теперь была одна, съезжаться с ним она не хотела — ее семья жила на Новой Риге в коттедже площадью тысяча двести квадратов. Были у него и необычные друзья.
Те, по кому плачет двести восемьдесят вторая статья.
Дело в том, что Николай все ещё был уральцем. Ездил к бабушке — дедушке, отдыхал летом в горах — там и познакомился. Не то чтобы скинхеды, немодно это было в мажористой среде. Но парни дельные, не лезущие ни за словом в карман, ни за кастетом, если в рыло. И без кастета — с ног долой…
Последние события не то чтобы оставили Николая равнодушными — просто не до того немного было. В то время, как в Ростове-на-Дону стояли насмерть, убивали и умирали люди — Николай в компании сидел в спортивном баре и смотрел в записи матч английской премьер-лиги.