Но прежде, чем я успел сделать хоть шаг, вмешалась едва державшаяся на ногах Аннели. Выстрел, второй, третий и… неистовый женский крик: револьвер, взорвавшись у нее в руке, оторвал кисть.
Парочка игроков успела рухнуть, хватаясь за грудь, но Ромуальдо лишь сверкнул рапирой. Я ринулся ему навстречу, пока Анакана выцеливала из лука остальных.
На этот раз Ромуальдо не играл. Не давал возможности ударить первым или помахать кулаками. Он тоже выглядел уставшим, не проронил ни слова, а просто сделал молниеносный прямой выпад, и удивился, никак не ожидая, что я с такой силой и проворностью ударю ятаганами. Правой рукой я выставил приму, а левой махнул по рапире, уводя ее в сторону. Ромуальдо немедля контратаковал, сделал пируэт и прочертил свистящий синистр. От сильного соударения клинков брызнули искры.
— А ты стал быстрее. — Мой противник все же не удержался от язвительного комментария: — Небось, последние сутки только и репетировал нашу встречу.
Следующую атаку отбить оказалось сложнее. Испанец сделал ложный удар, тем самым спровоцировал меня выставить защиту, после чего вложил всю силу руки от плеча, чтобы сбить мои клинки. Еще немного, и острие рапиры прочертило бы на моем лице такой же порез, что сейчас кровоточил у Аннели. Спасло меня лишь то, что лезвие встретилось с кромкой рукояти ятагана и не смогло опуститься ниже, потеряло скорость.
Пока Анакана, уже перешедшая со стрел к ближнему бою луком и клинком, отбивалась от нападающих, Аннели пыталась обмотать разорванную руку тканью рубахи. Она что, собирается в таком виде продолжать сражаться?! Из глаз у нее катились слезы — то ли от боли, то ли от усталости. Но она ни разу не проронила ни звука.
Стоило мне отвлечься, как лезвие вражеской рапиры рассекло руку — Ромуальдо знал, что мои ятаганы короче, и потому прибегал к проверенным тактикам. Затем он стал целиться в ноги, и я отскакивал, даже не пытаясь контратаковать. Когда мне казалось, что испанец вот-вот начнет уставать, он только набирал мощь. Делал уколы быстрее, не давал навязать дистанцию, ускорялся. Дергал плащом, чтобы сбить с курса. Со свистом выносил рапиру по диагонали, напирая вперед.
Я не выдержал и метнул клинок. Нас разделяло шагов пять, но Ромуальдо эфесом отбил прилетевший клинок. Мгновением позже этим же эфесом он отбил стрелу, выпущенную Анаканой. А вот вторую уже не отбил, но стоически выдернул из бедра. Я зарычал и отчаянно пошел на Ромуальдо, хотя в этом уже не было нужды: Анакана, припав на колено, всаживала в испанца стрелу за стрелой, прибивая его к стволу пальмы. Сначала я хотел вонзить ятаган ему в глотку, но передумал. Распятый на дереве, он уже не представлял опасности, но и не умирал — здоровье держалось в отметке пятнадцати процентов.