— Чепуха, глупая сентиментальность. Надо быть сильным.
Он словно вытащил из ладони занозу.
Он отправился в кафешантан, чтоб развлечься. Во время представления у него стали слипаться глаза, он вернулся домой и лег спать.
Наутро Милош проснулся свежим и бодрым. Теперь он раскаивался лишь в том, что так разоткровенничался перед госпожой Пенц, и хвалил себя за твердость. В канцелярии его ждали многочисленные поздравления. На улице двое бывших коллег остановили его, чтоб пожать ему руку. Они были сама учтивость, и все же в их глазах и тоне он уловил изумление, и это особенно льстило самолюбию Милоша. «Раньше вы меня не замечали, да?» — с удовлетворением думал он.
Дома он нашел приглашение на вечер к начальнику отделения в министерстве путей сообщения, надворному советнику барону Хальму. И это успех! Должно быть, услышал сегодня от Брезлмайера, раз пригласил его в последнюю минуту. Прекрасно. Он сейчас же оденется и поедет.
Перед самым уходом слуга подал ему конверт. Он сразу узнал Вильмин почерк, на мгновенье задумался, но потом решил отложить его: «Не буду портить себе настроение. Завтра».
Когда лакеи сняли с него пальто и один из них пошел докладывать барону, Ока оглядел себя в зеркале. Он пригладил волосы, разделенные прямым пробором, и улыбнулся. При ярком свете черный фрак и жесткая белоснежная сорочка как нельзя лучше подчеркивали резкие черты его смуглого лица.
Барон сам вышел к нему; проведя через два салона, сверкавших шелком и женскими декольте, он представил его баронессе и сразу увел в угол, где расположились мужчины. Среди них весело колыхалась седоватая борода Брезлмайера.
— О, мой дорогой доктор Ока! — крикнул старый предприниматель приветливым, дружелюбным тоном, глядя на него с отеческим добродушием.
Все уже знали о его успехе и, поздравляя, забрасывали его вопросами, кто он, откуда родом, где учился, чем занимался и каких принципов придерживается. Ока чувствовал себя словно во хмелю. Говорил и двигался легко и уверенно, сам удивляясь своему остроумию и с наслаждением слушая собственный голос. Он говорил о глубоком кризисе, который переживает современная архитектура, объясняя его тем, что, стремясь к монументальности, она не располагает еще адекватным новым материалом. Главная задача — создать новый материал. Наша культура развивается под знаком интеллектуализма; сейчас больше чем когда-либо развитие ее определяет переделка и подчинение природы нашим целям. Все индустриализуется, и поэтому мы должны создать новый камень, который больше бы подходил к нынешним условиям, чем естественный, просто взятый из каменоломни. Сейчас он работает как раз над этим.