Избранное (Петрович) - страница 158

Гости, однако, вскочили и в то же мгновение убедились, что вино и вправду голову холодит, а в ноги ударяет горячим песком. Бабиян уговаривал остаться, приказал принести еще две бутылки вина, потчевал их перед коляской и в коляске, когда кучер уже натягивал вожжи; проводил до ворот и все кричал:

— Во здравие, господа хорошие, и простите, коли что не так. Приезжайте запросто опять, по-приятельски да по-хорошему!..

Потом вернулся в «залу», уселся на свой стул, вытянул ноги, стукнул кулаками о стол и с необычной для него живостью крикнул Магду.

— А ну, дочка, принеси деду еще бутылочку, что-то пьется мне сегодня!

В доме все были ошеломлены, но, подсмотрев украдкой, как довольно дед косит глазом в стакан, и пошептавшись между собой, решили, что дед снова удостоился высокой чести.


1921


Перевод О. Кутасовой.

Невеста покойника

Зорка Пантеличева вскрывала это давно ожидаемое ею письмо с таким волнением, как будто бы оно явилось с того света и заключало в себе духовный завет самого ее покойного жениха. Письмо гласило:

«Мадемуазель,

несмотря на то, что Вы нашли во мне самое искреннее понимание и мне показалось чрезвычайно привлекательным Ваше предложение познакомиться с Вами, несмотря на то, что я с признательностью принимаю выражение Вашего ко мне расположения и в полной мере отвечаю Вам своей симпатией, несмотря на все это, я все-таки убеждена, что принятое мной решение единственно разумное и правильное и для нас обеих, и для светлой памяти дорогого покойника. Вы были его нареченной и до сих пор неизменно любите его, по Вашим словам, еще более сильной и чистой любовью, чем при жизни, и сам он, несомненно, любил Вас точно так же. А я? Наше с ним знакомство было кратким, мимолетным, двух- или трехнедельным военным знакомством, совершенно забытым им, быть может, там, на фронте перед его героической смертью, но для меня оставшимся прекрасным воспоминанием юности. Мой добрый и благородный муж великодушно позволяет мне хранить это мое девичье воспоминание, и я храню его — до каких пор, кто знает? Вы не представляете себе, что такое быть женой и матерью! Поэтому, поверьте мне, я в этом глубоко убеждена, для нас обеих будет лучше, чтобы каждая из нас чтила его память сама по себе и, приходя поклониться дорогой могиле, думала о нем свое. Не кажется ли и Вам, что наше личное знакомство, продиктованное женским любопытством, вопреки глубокой взаимной симпатии, до некоторой степени было бы оскорбительно для нашей святыни? Взять хотя бы наши слова, вопросы и ответы! В какой мере они будут касаться его и в какой нас самих?! Так лучше, поверьте! Пусть иногда лишь наши розы встретятся на его могиле! Да мои недолго там и продержатся. Жизнь безжалостна к нашим женским мечтам. Но и тогда, когда домашние хлопоты оторвут меня от его могилы, мне приятно будет знать, что его невеста по-прежнему верна его памяти. Преклоняясь перед Вашими возвышенными чувствами, шлю Вам свой искренний сестринский привет!