Судьбы Воеводины по-прежнему продолжают волновать писателя, но он обращается к ним уже спорадически, он как бы прощается со старой Воеводиной («В остывшем доме Негована», 1934). Однако воеводинские мотивы постоянно звучат в творчестве писателя. С ними связаны такие шедевры этих лет, как «Маковка» (1925), «Мица» (1928).
Нередко конкретный жизненный факт служит писателю толчком для размышлений о смысле жизни, о смерти. В рассказе «Земля» (1927) автор реалистически изображает сербскую эмиграцию во время первой мировой войны и широко известные факты торпедирования немецкими подводными лодками французских судов с сербскими переселенцами. Однако основная идея рассказа — это утверждение мысли о взаимосвязи всего живого на земле.
Симпатии писателя связаны с такими чистыми людьми, как батрачка Мица («Мица»), крестьянин из рассказа «Горец». И даже в рассказах, посвященных первой мировой войне, писатель, сам испытавший тяжести и лишения, не изображает ужасы мировой бойни. Он рисует рядовых солдат, которые в тяжелых условиях проявляют человечность и любовь ко всем, кто страдает. Самоотверженно ухаживает за ранеными одинокая старушка («Бабка Мица», 1922), на помощь больному приходят случайные попутчики («В теплушке», 1923), благородство по отношению к раненому врагу проявляет безвестный сербский солдат («Даже имени его не знаю», 1933). Гуманизм писателя проявляется в его любви ко всему живому.
Нередко в произведениях писателя положительные герои терпят поражение, нередко они оказываются недостаточно сильными и позволяют окружающей рутине сломить их. Петровича привлекает сфера личных, интимных отношений между людьми, — обманутые надежды, развенчанные кумиры, одиночество человека среди людей, невидимые миру слезы.
«Я думаю, — говорил Петрович, — что писатель у нас исполняет определенную миссию. Правда, он выражает себя, но он должен собрать в душе своей в потенции все радости и всю боль человечества, и уже от величины его таланта зависит, сумеет ли он эту боль и эту радость поднять на тот уровень, который можно было бы назвать «общезначимым»[2].
Страдания, любовь, ненависть, рождение страсти — все это дается художником как бы изнутри. Психологизм становится одной из характернейших особенностей его прозы. Многие короткие новеллы представляют собой почти бессюжетные психологические зарисовки («Чубура — Калемегдан», 1934).
Некоторые рассказы Петровича этих лет могут показаться слишком камерными, узкими и обыденными по теме. Но это только на первый взгляд. В обыденном и незначительном автор умеет показать и разоблачить ненавистную ему обывательскую мораль.