– Теперь мы можем идти, мастер Рэйш? – тихонько спросил Роберт, вопросительно уставившись на меня снизу вверх.
Я вдруг припомнил кое-что еще и вместо ответа подошел к валяющемуся на земле осколку.
Говорите, подобное притягивается к подобному?
Я прищурился и от души наподдал проклятому артефакту сапогом. Тот, негодующе сверкнув, серебристой рыбкой улетел вперед. Но именно тогда Тьма вокруг нас неожиданно заволновалась, забурлила, отпрянув в стороны и пропустив мимо себя чужеродный предмет. И вот тогда, когда черный занавес отдернулся в сторону, мы наконец увидели, что за ним было скрыто.
Представьте огромное, занесенное снегом поле. Посреди неестественно ровно лежащих сугробов стоят, безмолвно сложив ладони на груди, сотни одинаковых ледяных статуй. Мужчины, женщины в старомодных одеждах. С удивительно спокойными лицами, плотно сомкнутыми веками и старательно выточенными чертами, которые неизвестный скульптор сумел вырезать с таким искусством, что они кажутся живыми.
Безмолвные фигуры выглядят так, словно их поставили тут совсем недавно – на них не видно ни трещин, ни плесени, ни других следов воздействия времени. И точно так же не тронут идеально ровно лежащий между ними снег, словно неведомый создатель принес скульптуры по воздуху, а потом таким же загадочным образом испарился.
Правда, человеческие фигуры – не единственное, что привлекает внимание. Тут и там на поле виднеются многочисленные деревья. Кривые, изломанные, созданные из торчащих во все стороны белых кристаллов, они, словно нарочно, портят гармонию статуй и будто соревнуются с ними в своей непонятной, уродливой и непривычной человеческому глазу внешностью. В этих деревьях все кажется не таким – ни перекрученные, будто вывернутые наизнанку стволы; ни немыслимых форм ветви; ни проросшие прямо сквозь них непонятного вида отростки, которые язык не поворачивается назвать обычными листьями.
Похожие конструкции растут и на земле – кривые, странные. Покрытые ледяными колючками и абсолютно гладкие. Треугольные и шарообразные. Такие же изломанные, как деревья, и чем-то даже смутно похожие на знакомые нам с детства кусты…
Во всем этом была какая-то своя извращенная логика и, быть может, даже некая упорядоченность. Но у меня при виде этой картины мороз продрал по коже, а между лопаток впервые скользнуло что-то наподобие холодного ветерка.
Но больше всего поразило даже не это – там, впереди, почти в центре заснеженного поля и немного в стороне от навеки застывших фигур, виднелось нечто непонятное. Громадное. Пугающее. Гигантский разлом, края которого разрывали пространство от самой земли и вплоть до того черного потолка, который заменял этому месту небо.