Через три недели Амфитеатров был встречен толпой поклонников в Петрограде, а Протопопов уже сидел в одиночной камере Петропавловской крепости.
Подобно Толстому и Короленко всю свою сознательную жизнь Максим Горький провел под надзором полиции, пока она не прекратила своего существования. Первый раз двадцатилетний Алексей Пешков был арестован в 1889 г. и посажен в нижегородскую тюрьму за посещение кружка Н.Е. Федосеева. В этом кружке собиралось человек 10, обсуждали марксистскую литературу. Никаких революций или терактов делать никто не собирался. Пешкова быстро выпустили, но с этого момента он попал под постоянный надзор полиции.
12 марта 1910 г. директор Департамента полиции Зволянский отправил депешу начальнику Нижегородского губернского жандармского управления: «Известный вам Алексей Пешков, он же Горький, и нижегородский житель, сотрудник журнала “Жизнь”, приятель Горького, некий Петров (Скиталец) приобрели здесь мимеограф[126] для печатания воззваний к сормовским рабочим…
Сведения о мимеографе получены от совершенно секретного агентурного источника, а потому с ними надлежит обращаться с особой осторожностью и при предстоящей ликвидации дело обставить так [чтобы получилось впечателние], что оно возникло исключительно на основании местных данных, а не указаний из Петербурга»[127].
11 января 1901 г. в Нижнем Новгороде в двухэтажном особняке, в котором жил Горький, начали обыск. (Писатель с семьей, собственно, занимали 2-й этаж, а на 1-м этаже жила прислуга и находилась кухня.) Вот как описал обыск Марджанишвили, зашедший к Алексею Максимовичу уже после прихода жандармов: «Я поздоровался с Горьким, и он мне сказал, указывая на жандармского полковника, возившегося у его письменного стола: “Видите красоты неприкосновенности жилища? ” А.М. был спокоен, но сердит, а жандарм как-то подло вежлив, он как раз в это время вытаскивал какое-то письмо из конверта и, искоса взглянув на меня, обратился к Горькому: “Вы позволите?” А.М. буркнул: “Чего спрашиваете? Все равно без разрешения моего прочитаете”, – и вышел в столовую, где ему приготовлен был завтрак. Долго, нудно тянулся тщательный обыск».
Далее Марджанишвили отмечает, что Горький привез с собою из Петербурга «часть реликвий после расстрела рабочих», но старый слуга М.Ф. Андреевой, у которой находился Горький, будучи в Риге, «успел бросить в топившуюся печь все реликвии и в том числе красное знамя, кажется, Выборгского района».
В Музее-квартире Горького мне показали тайник в столе, специально сделанном для писателя, но что он там сохранил в ходе обыска, неизвестно.