Десять лет после этого философ служил при дворе майнцкого курфюрста, исполняя многочисленные дипломатические миссии. В Париже молодой дипломат склонял всесильного Людовика XIV к войне с Египтом, тем он думал отвести военную опасность от Германии. При этом он утверждал, что Египет – ключ к власти над всем ближним Востоком и всей Африкой, и кто хочет распространять свою власть вширь, тот должен завоевать Египет, а не какую-то еще страну. Египет манил многих интеллектуалов того времени: например, иезуит Афанасий Кирхер, другой универсальный гений эпохи, также как и Лейбниц стремившийся создать единый для всего человечества язык на основе соединения формальной логики с принципами китайской письменности, видел в Египте источник всей культурной образности человечества. Именно Египет, совместивший слово и изображение, считал Кирхер, и создал вообще воображение и образное мышление, научил религиозным и социальным ритуалам. Лейбниц видел в Египте не только источник образов, но и источник разных форм хозяйства, первую площадку стратегического мышления. Лейбниц обещал Людовику XIV славу нового Цезаря, но король вполне довольствовался своей славой и даже не стал слушать доклад дипломата. Потом, когда турки осадили в 1683 г. Вену, Лейбниц выпустил памфлет «Христианнейший Марс», где обвинил пожилого короля в том, что он косвенно поддерживает турок, а при этом требует себе привилегий христианского государя, причем главного христианского государя. Месть Вольтера Лейбницу за месть Лейбница королю, осмеяние его философии как оптимистической была несправедлива – в политике Лейбниц не принимает оптимизм вообще, видя в нем лицемерие, будто бы все исторические события служат какой-то лучшей цели. Вопреки расхожему мнению, Лейбниц не был оптимистом в банальном смысле этого слова: если он говорил об этом мире как о лучшем из возможных, он имел в виду не то, что нельзя было бы мысленно улучшить этот мир, а что улучшение этого мира, не ставшее сразу действительностью, покажет себя худшим лицемерием.
Главное впечатление дипломатических лет Лейбница – микроскоп Левенгука, который он увидел в Голландии. Возможность наблюдать за постоянным движением и изменением уже не просто как явлением, но как самой сутью жизни, окончательно утвердила его философскую позицию: нужно не делить мир на сущности и явления, но смотреть, как явления существуют с самого начала и как они вызревают в обособленные сущности.
Членом Лондонского королевского общества Лейбниц стал в 1673 г. благодаря изобретению арифмометра с подвижной кареткой. Этот арифмометр, в отличие от прежней машины Блеза Паскаля, умел производить не только арифметические, но и алгебраические действия. Воображение Лейбница при этом шло дальше его механики: он думал о вычислении бесконечно малых и бесконечно больших величин, как если сделать арифмометр бессчетно протяженным. Протяженность для Лейбница была не просто свойством природы, как для Декарта, а свойством ума, способного найти себе место даже тогда, когда он увлечен бесконечным.