— Хорошо, — заметно похолодевшим голосом проговорил герцог, и мы направились через дорогу в маленькую кофейню с видом на зелёный скверик.
Уютное место, приятная атмосфера и кружащий голову аромат горячей сдобы должны были вернуть мне хорошее настроение и прогнать мрачные мысли, но те что-то не спешили покидать мой разум. Заказанный шоколад был густым и сладким, а пирожные с нежнейшим кремом буквально таяли во рту, но даже им оказалось не под силу перебить горечь во рту, появившуюся после моей шутки про возможную кончину мужа.
Столики были маленькими, почти игрушечными, поэтому мы сидели близко друг к другу. Почти касаясь друг друга коленями, почти соприкасаясь пальцами. И это было так странно, дико и… мне это нравилось. В чём бы я себя ни убеждала, как бы себя ни обманывала, мне так до конца и не удалось похоронить наше с ним прошлое.
Наверное, мои чувства к нему можно сравнить с сорняком, который, сколько ни вырывай, всё равно будет прорастать. Даже сквозь самую тяжёлую и толстую могильную плиту.
— Для протокола: я не желаю тебе смерти, — сказала спустя какое-то время.
Потому что мы опять молчали, а когда мы долго молчим, я начинаю думать о том, о чём думать совершенно точно не надо. Начинаю чувствовать то, на что не имею права.
— Я знаю, — кивнул Кристофер, отодвигая от себя опустевшую чашку кофе. — Как не желаешь сделать хотя бы один шаг мне навстречу.
Вот зачем он продолжает об этом говорить? Говорить о нас. Такое ощущение, будто толкает меня на тонкий лёд. Того и гляди тот треснет, и я начну тонуть.
— Лучше расскажи о Шоне, — подперла подбородок кулаками, намекая, что я — вся внимание. — В чём он там всё-таки виновен? Или всё дело в твоей паранойе? Надеюсь, ты его не пришиб ненароком в порыве собственнической ревности. Меня бы это очень расстроило.
— Его величество вас скоро примет. — Лакей поклонился и вышел из просторной гостиной, затянутой шёлком и обставленной мебелью с вычурными инкрустациями.
Грейсток проводил его задумчивым взглядом. И вот так всегда. Правитель мог вызвать его в любое время дня и ночи, чтобы Кристофер потом вечность топтался в этой хордовой комнате. Или простаивал под дверями королевского кабинета. Иной раз и вовсе приходилось мерять шагами бесконечно длинную галерею, что вела в королевские апартаменты.
В любое другое время его светлость не позволил бы себе возмутиться даже в мыслях, но сейчас он едва сдерживался, чтобы не начать ругаться в голос. Сколько надежд он возлагал на этот день — день наедине с Лорейн. Мечтал провести время с женой, хоть немного подтопить ледяную преграду, что непреодолимой стеной стояла между ними. Не всё шло гладко (с Лорейн гладко, а ещё легко и просто вообще не бывает), но порой, забывшись, она дарила ему улыбки. Светлые, искренние, пусть и на короткие мгновения, они превращали её в девушку, которую он любил.