— Я выдумал новый способ звонить по телефону, — обратился я к ней. — Мистер Вулф из шестидесятого хочет позвонить в Нью-Йорк, а я постою и посмотрю, как вы будете это делать.
— Из шестидесятого? Это тот, в кого стреляли?
— Точно.
— А вы сказали мне, что я чудо.
— Точно. Вообще-то, я пришел это проверить. Если вы сразу же соедините…
— Извините. — Она повернулась к коммутатору, произнесла несколько слов, послушала и что-то куда-то воткнула. Когда она кончила, я сказал ей:
— Нью-Йорк, Либерти 2–3306. Соедините прямо с шестидесятым.
Она усмехнулась:
— Личное руководство телефонными переговорами, а?
— Именно. Давно я так не веселился.
Она занялась делом. Тут я заметил, что Оделл вытащил блокнот и карандаш и что-то усердно записывает. Я выворачивал шею как мог, чтобы заглянуть в его каракули, затем любезно обратился к нему:
— Мне нравится, когда люди знают свое дело, как вы. Чтобы избавить вас от необходимости подслушивать, следующий звонок будет по телефону: Спринг 7–3100, Нью-Йорк, Главное полицейское управление.
— Весьма благодарен. Он что, взывает о помощи, получив легкую царапину на физиономии?
Я что-то промямлил, так как наблюдал за работой телефонистки. Коммутатор был старого образца, и нетрудно было понять, подслушивает она или нет. Девушка нажимала какие-то кнопки, вставляла и выдергивала какие-то штекеры. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем я услышал ее голос:
— Мистер Вулф? Нью-Йорк на проводе. Говорите, пожалуйста. — Она одарила меня улыбкой. — Вы предполагали, я кому-нибудь расскажу об этом? Не мистеру ли Оделлу?
Я улыбнулся в ответ:
— Не забивайте головку этой чепухой. Будьте умницей, дорогое дитя…
— И будете носить бриллианты. Знаю. Вы слышали… Извините.
Оделл никак не хотел уйти. Он ждал добрых четверть часа, пока Вулф переговорит с Солом Пензером, и не меньше, пока тот беседовал с инспектором Кремером. Когда с этим было покончено, я счел своим долгом спросить, что она предпочитает — бриллианты или рубины? Она ответила, что больше всего хотела бы получить новую Библию, а то она так усердно читает свою, что та совсем истрепалась. Я сделал вид, будто собираюсь погладить ее по волосам, но она быстро наклонила голову, а Оделл дернул меня за рукав.
Я простился с ним в холле, рассыпаясь в благодарностях, и заверил, что мы не забыли о его притязаниях на отель «Черчилль» и что мистер Вулф при первой же возможности замолвит за него словечко мистеру Лиггетту.
Минуту спустя такая возможность представилась мне самому, но я был слишком занят. Спеша выполнить следующее поручение, я шел мимо конюшни, возле которой стояли несколько лошадей и грумы в зеленых куртках. Мне нравится смотреть на лошадей с расстояния десяти футов, и я замедлил ход. Тут-то я и заметил Лиггетта: в костюме для верховой езды, явно взятом напрокат, он спрыгивал с крупного жеребца. Я притормозил, потому что надеялся увидеть еще кое-кого из гостей, но мне не повезло. Не то чтобы я имел что-нибудь против гостей, но человек, который платит двадцать баксов в день за комнату, всегда или слишком лоснится, или выглядит так, словно родился с больным животом. Уверен, будь я лошадью…