Но у меня были дела. Вулф сидел в комнате один уже больше получаса, и, хотя я строжайше запретил служащему впускать к нему кого бы то ни было и запер дверь, но все равно чувствовал беспокойство. Так что я помчался в «Покахонтас». У входа мне повстречались Лизетт Путти и Валенко с теннисными ракетками. На веранде сидела с вязаньем мамаша Мондор. Перед самым входом в машине курили полицейский и какой-то уродец в штатском. Обе гостиные были пусты, зато в кухне толпился народ: повара, поварята, Зеленые Куртки, наши кулинары. Все они метались и были страшно возбуждены. Шли приготовления к ланчу, не говоря уже об обеде, который должен был проиллюстрировать отдельные положения речи Вулфа, то есть состоять из блюд, родиной которых является Америка. Все это, конечно, стряпалось под руководством Луи Сервана, который то и дело возникал откуда-то в белом колпаке и фартуке, смотрел, нюхал, пробовал и давал указания. Я позволил себе ухмылку в адрес Альберто Мальфи, который, тоже при колпаке и фартуке, бегал по пятам за Серваном. Счастливо избежав столкновения с Доменико Росси, я приблизился к председателю. Благородное лицо Сервана нахмурилось, когда он увидел меня.
— А, мистер Гудвин! Я только что узнал об ужасном происшествии с мистером Вулфом. Мистер Эшли позвонил из отеля. Мой гость, наш почетный гость… Это кошмар! Я навещу его, как только смогу уйти отсюда. Это не очень серьезно? Он сможет быть с нами?
Я приободрил его. Тут подошли еще двое-трое, я принял соболезнования в адрес шефа и убедил их подождать с визитами несколько часов. Затем я сказал Сервану, что хотя ненавижу отрывать от дела занятого человека, но мне необходимо сказать ему несколько слов, и мы отправились в маленькую гостиную. Вскоре он вызвал Моултона, старшего официанта, и дал ему инструкции.
Когда Моултон ушел, Серван, немного поколебавшись, сказал мне:
— Я все же хотел бы видеть мистера Вулфа. Мистер Эшли говорит, что двое моих официантов рассказали ему какую-то ужасную историю. Мне понятно их нежелание… но я не могу… Мой друг Ласцио погиб здесь, в моей столовой. — Он провел рукой по лбу. — Все должно было быть так хорошо. Мне за семьдесят, мистер Гудвин, но за всю мою жизнь это самое ужасное происшествие… Я должен вернуться в кухню. Кребтри — хороший человек, но чуть легкомыслен, и я не до конца доверяю ему.
— Забудьте все это. — Я потрепал его по руке. — То есть забудьте об убийстве. Пусть об этом теперь беспокоится Ниро Вулф. Вы выбрали сегодня утром четверых новых членов?
— Да.
— Мне любопытно: что Мальфи? Прошел он?