Внутри стены кормили. Досыта, сколько угодно, но днем. И ели все вместе, и его сажали — с ними. Тарелки летали сами собой, но за ними не надо было прыгать, это он понял очень быстро. Страх привлечь чужое внимание был превыше желания набрать и спрятать побольше еды на тот период, когда кормить перестанут. Страх заставлял наблюдать, учиться, маскироваться и прятаться. Посреди полной чужих большой комнаты.
Странное чувство: кругом полно народу, но все они как будто не видят, совсем не замечают его. Настолько странное, что даже не верится собственному чутью.
Большой белый мужчина, от которого почему-то пахло безопасностью, пытался объяснить, что еду вообще не надо прятать. Кергал, конечно, не верил, но запасы не отняли — и то хорошо.
Мужчина пытался разговаривать. Нет, пытался разговорить его. Но не заставлял, и Кергал молчал. Говорить он умел, хорошо понимал, о чем говорят вокруг, но не хотел. Зачем? Это они пусть говорят, а ему и так неплохо.
Мужчина зачем-то таскал Кергала за собой. Тому это не нравилось — слишком много света, слишком много людей. Опасно, страшно. Но неожиданно удалось даже вздремнуть, а потом белый вдруг отвязался.
Оказавшись предоставленным самому себе, Кергал поначалу не поверил такой удаче. Правда, на этот раз не получилось выбраться даже за пределы огромной каменной коробки дома. Тогда он решил найти уютное, тихое место тут. Большая каменная коробка комнаты ему не нравилась — незнакомые, странные запахи, снова много света, много пустого пространства. Негде спать, а спать в слабом двуногом теле он боялся.
Сначала Кергал попытался отыскать ход в подвал, но ничего не вышло, там путь вновь преградила упругая прозрачная стена. В конце концов молодой змей нашел прибежище в дальнем углу чердака. Там, наверху, было много пыли, немного хлама и больше ничего. Пахло теми, кто совсем недавно тут топтался, ворошил пыль и вынес какую-то часть вещей, бросив совсем уж негодное. Здесь было хорошо, полустертые запахи успокаивали. А еще было тихо и темно, свет попадал через несколько мутных маленьких оконцев и не резал глаза, за годы совершенно от него отвыкшие. Обычно у Кергала на ярком свету они вообще начинали сильно слезиться, но в последнее время почему-то перестали. Просто было странно и непривычно.
Забившись в угол, он некоторое время перетекал кольцами змеиного тела, пытаясь найти удобное положение, но почему-то не получалось. Через некоторое время вдруг понял, что ему просто хочется побыть в двуногом состоянии.
Ощущение это оказалось таким же новым, как все остальное, но не страшным: себя-то парень не боялся, да и давал себе иногда труд размять это тело. Просто чтобы не забыть, каково это — пользоваться руками и ногами. Потому что иногда это было необходимо там, где змея оказывалась бессильна и требовались ловкие пальцы.