Я убил его, я его расщепил, и теперь его жизнь была во мне. Я забрал её, но одно тело не создано для двух жизней, в моих проводах было слишком много электричества, поэтому я не мог остаться лежать. Я вышел в коридор и криком позвал Маму.
Я сказал:
– Мам, Мама.
Она вышла из бара, остановившись внизу лестницы, и сказала:
– Тс-с.
Я спросил:
– Почему?
Она сказала:
– Ты разбудишь Алана.
– Что? – переспросил я.
Она сказала:
– Ты разбудишь Алана.
– Что? – переспросил я.
– Ты разбудишь Алана, – сказала она.
Я спустился вниз и сказал:
– Дядя Алан в Автосервисе. Он в Автосервисе.
Мама сказала:
– Он пришёл домой днём, у него голова заболела. С тех пор он в объятиях Морфея.
Мама спросила:
– С тобой всё хорошо, Филип? Ты выглядишь так, словно увидел…
Я побежал вверх по лестнице быстрее, чем её вопрос. Я вошёл в спальню Мамы и Папы, и он лежал там на кровати, его огромный живот возвышался как холм, он храпел, как свинья, совсем не расщеплённый, целый.
Я подумал, что он может быть призраком, а Мама просто не знала, что он призрак. Но он не просвечивал, и призраки не спят и не прогибают кровать, и я подумал: «О нет».
Я вспомнил звук в Автосервисе. Орущий звук. Он снова зазвучал в моих ушах: «A-a-a-a-a-a-a-a», и моё лицо бросило в жар, будто я всё ещё был перед огнём, и я подумал: «О нет. О нет. О нет. О нет».
Я оглядел комнату, город баночек и тюбиков, автозагаров, и зеркало, и Дядю Алана внутри зеркала, всё ещё находившегося в объятиях Морфея. Мне нужен был Призрак Отца, но его там не было. Я вышел из комнаты, спустился вниз в Паб, там все лица смеялись. Большой Вик, и Карла, и Мама. Все они были как Черти. Большой Вик сказал:
– Зуб даю, это грёбанная правда.
Они все снова засмеялись, а потом Карла увидела меня и сказала:
– Всё хорошо, Филип, милый?
Мама повернулась и сказала:
– Ты же не разбудил Алана, да?
Большой Вик посмотрел на меня так, словно я был вопросом с большим выигрышем, как на Автомате «Кто хочет стать Миллионером?», на который он не мог ответить, и именно в этот момент зазвонил телефон – дзынь-дзынь.
Но телефон в Пабе звонит не так, как обычный телефон, его звук больше похож на овечку – Бе-е-е Бе-е-е Бе-е-е Бе-е-е.
Мама вышла в коридор, всё ещё смеясь, подняла трубку и сказала:
– Алло?
Я смотрел на её лицо в тот момент, когда её смех заболел и умер.
В мире больше не было ничего, кроме голоса Мамы и Маминых слов.
– Да.
– Да?
– Что за несчастный случай?
– Нет.
– О Боже!
– Нет.
– Вы уверены?
– В?
– Нет.
– Кто-нибудь…?
– Нет, он сейчас здесь. Он наверху.
– Я не могу в это поверить.
– Да, конечно.
– Что, сейчас?