Сейчас основное, что я делал для развития источника — это прокачивал всё тело разом. В кулаках давно сформировал узлы, укрепил их и переключился на другие части тела: органы в первую очередь. Оказалось, их укрепление несёт несколько смыслов. Первый — защита, разумеется. На арене можно получить настолько сильный и подлый удар, который легко травмирует внутренности. Благодаря укреплению и самоисцелению мне эта участь грозила меньше, чем другим.
Правда, тут стоит уточнить, что остальные рабы злости тоже шли путём возвышения. Пусть извращенного, но всё же… Я достаточно насмотрелся, чтобы понять, в чем здесь суть. Когда ты постоянно дерешься, то есть имеешь дело с болью и агрессией, то это… Во-первых, повышает затраты организма, а во-вторых, способствует накоплению злости в теле. И её усвоению. Поэтому неосознанно люди тянули энергию внутрь себя и за счёт этого становились крепче.
Мой путь возвышения отличался, как небо и земля. Злоба — грязная, отравляющая энергия. Я же пользовался чистым источником.
— Ты не совсем прав, Эрик, — вмешалась Хол.
— Пояснишь?
— Сама по себе злоба не является злом.
— Вот как, — хмыкнул я, — В Эдеме с тобой не согласятся. Да и то, что я вижу здесь тоже противоречит этому.
— Тогда зло это любые трудности. Радиация на поверхности или холодный дождь.
— Ну, радиацию я не назову добром.
— Хорошо, объясню по другому. — с бесконечным терпением сказал Хол, — Насилие — это зло?
— Конечно.
— А если ты дерешься, чтобы защитить себя?
— Всё равно зло.
— А если дерешься, чтобы защитить свою семью? Как твоя мама…
— Хол, это подло, приводить её в пример.
— Переживешь, — легко отмахнулся она от моих чувств. Прям как мама. Та тоже любила высмеивать мои слабости и заблуждения, — Получается, она, защищая тебя, стала злом?
— Я понимаю, к чему ты клонишь. Но своего мнения не изменю. Моя мама убивала. Как бы я не хотел её оправдать, убийство есть убийство. Она сама мне так говорила. Как и отец.
— Получается, она плохой человек?
— Я… не знаю. Для меня нет, не плохой. Для тех, кого убила — безусловно плохой.
— Странно, ты вроде понимаешь, что одно и то же действие воспринимается по-разному в зависимости от точки зрения… Давай так. В каком случае злоба — добро?
— Ну ты и сказала, — внутренне расхохотался я. — Злоба это
злоба. В ней нет ничего хорошего.
Когда общаешься мысленно с субличностью, с голосом внутри головы, то невольно учишься выражать эмоции через образы, при этом сохраняя лицо невозмутим. Я не хотел, чтобы другие видели, как выражение лица меняется по непонятным причинам то и дело.