– Видимо, хвалят их за то, что умерли.
– Шутите, комиссар?
– Вовсе нет. Когда люди хлопают в ладоши? Когда им что-то нравится. Если так рассудить, то аплодисменты означают: как же я рад, что наконец ты от меня отвязался. Кто был из родни?
– Отец. Его под руки вели мужчина и женщина – судя по всему, родственники. Синьорины Адрианы не было: наверное, осталась дома с матерью.
– Сейчас я скажу одну вещь, которая тебе не понравится. – И рассказал про встречу с Лоцупоне.
Конец рассказа, похоже, ни капельки Фацио не удивил.
– Молчишь?
– А что тут скажешь, комиссар? Чего-то такого я и ждал. Не мытьем, так катаньем Спиталери будет успешно выкручиваться ныне и присно и во веки веков.
– Аминь. Кстати, о Спиталери: будь другом, позвони ему, а то никакого желания нет с ним разговаривать.
– Что у него спросить?
– В тот раз, когда он улетел в Бангкок двенадцатого октября, не помнит ли, в какой день он вернулся.
– Пойду позвоню.
Фацио вернулся минут через десять.
– Я звонил ему на мобильный, но он выключен. Позвонил в офис, но его там не было. Зато секретарша посмотрела в старом ежедневнике и сказала, что Спиталери совершенно точно вернулся двадцать шестого после обеда. Говорит, она этот день отлично запомнила.
– Сказала почему?
– Дорогой мой комиссар, эта балаболка как заведется, так и будет трещать весь день напролет, если ее не заткнуть. Сказала, что двадцать шестого у нее день рождения, и она думала, что Спиталери забыл, а он, наоборот, привез ей не только орхидею, которые «Тайские авиалинии» дарят всем пассажирам, но еще и коробку конфет. Вот и все. А почему вы спросили?
– Да вот съездил я нынче в Пиццо окунуться. И когда уже выходил из дома… – И рассказал ему все от начала до конца.
– Получается, – подвел он итог, – что буквально на следующий день – узнав, видимо, что Спечале возвращается в Германию, – он составил это частное соглашение.
– Не вижу тут ничего странного, – пожал плечами Фацио. – Совершенно очевидно, что инициатором соглашения выступил Спечале, как и сказал Каллара. Все-таки Спиталери внушал ему доверие.
Но Монтальбано этот довод не убедил.
– Все равно что-то здесь не сходится.
Зазвонил телефон. Это был перепуганный Катарелла:
– Матерь Божья, Матерь Божья!
– Что случилось, Катаре?
– Ох, Матерь Божья! Там синьор начальник на проводе!
– Ну и что?
– Он как есть рехнулся, синьор комиссар! Со всем уважением, как есть бешеная собака!
– Соедини и пойди хлебни коньячку, чтоб отпустило.
Включил громкую связь и махнул Фацио – пусть тоже послушает.
– Добрый день, синьор начальник управления!