В одних трусах он направился к холодильнику, чтобы выяснить, что приготовила Аделина, и тут зазвонил телефон.
Это была Адриана. Ни «здрасте», ни «как дела» – сразу с места в карьер.
– Я не смогу к тебе сегодня приехать. У подруги-медсестры не получилось освободиться. Она только завтра утром приедет. Но ты ведь утром работаешь, так?
– Да.
– Хочу с тобой увидеться.
Молчать, Монтальбано, молчать. Прикуси язык, Сальво, чтобы не слетело с него так и вертящееся «я тоже». От этих слов, сказанных тихо, почти шепотом, его бросило в пот.
– Прямо очень хочу с тобой увидеться.
Пот начал испаряться с кожи, превращаясь в легчайшее марево, поскольку, несмотря на девять вечера, жара стояла такая, что недолго и удар получить.
– Знаешь что? – спросила Адриана, меняя тон.
– Что?
– Помнишь, сегодня после обеда дядя с тетей должны были уехать обратно в Милан?
– Да.
В чем, в чем, а в болтливости его не упрекнешь.
– Ну так вот, от нас они выехали. Но когда приехали в аэропорт, оказалось, что их рейс вместе с кучей других отменили из-за внезапной забастовки.
– И что ж они сделали?
– Поехали поездом, бедолаги. Представь, как они намаются в такую жару. Расскажи, что ты делал.
– Кто, я? – опешил Монтальбано. Резкая смена темы застала его врасплох.
– Не желает ли комиссар Монтальбано Сальво сообщить, чем он был занят в тот самый момент, когда ему позвонила студентка Морреале Адриана?
– Шел к холодильнику взять себе чего-нибудь поесть.
– А где ты ешь? На кухне, по-холостяцки?
– Нет, на кухне мне не нравится.
– А где нравится?
– На веранде.
– У тебя и веранда есть? Боже, какая прелесть! Сделай милость, накрой стол на двоих.
– Зачем?
– Хочу составить тебе компанию.
– Ты же сказала, что не можешь!
– Мысленно, дурачок. Хочу, чтобы ты взял кусок из моей тарелки, а я возьму из твоей.
У Монтальбано слегка закружилась голова.
– Хо… хорошо.
– Пока. Спокойной ночи. Завтра позвоню. Люблю тебя.
– Я т…
– Что ты сказал?
– Я т-тебя! Это я одной настырной мухе, так и норовит на нос сесть. Я т-тебя!
Еле отбился.
– Ах да, я тут что подумала. Может, вызовешь меня завтра утром в отделение и устроишь допрос с пристрастием наедине, как мечтал Томмазео? – И бросила трубку, хохоча.
Какой там холодильник! Какая еда! Первым делом надо разбежаться и прыгнуть в море и плавать долго-долго, пока не прояснится в голове, пока не остынет кровь, которая близка сейчас к точке кипения. В такое-то пекло Адриана решила поддать еще жару!
И как раз тогда, когда он плыл в ночной темноте, что-то начало грызть его изнутри. Хорошо знакомое ощущение. Он лег на спину, открыл глаза и смотрел на звезды. Чувство было такое, будто какой-то буравчик с огромным трудом вгрызается в мозг. С классическим подвизгиванием на каждом обороте: цвир… цвир… цвир…