– Молодая? Хорошенькая?
– Это слабо сказано. Красотка! Высокая, пышненькая, но не слишком, как раз в меру. Я даже на расстоянии заметил, что в ней что-то есть.
– Это жена Дэвида.
– Дэвида, – иронически повторил Най. – Э-э, братец, да ты говоришь о нем так, точно он твой близкий родственник.
Смиту этот разговор был явно не по душе, и он с недовольным видом принялся перекладывать на столе бумаги. А Най иронически подумал о том, что теперь, когда беда надвинулась на них вплотную, Смит снова впал в набожность. На днях, неожиданно войдя к нему в комнату, он застал своего коллегу на коленях: Смит молился в надежде, что хоть Господь Бог поможет ему… честное слово, даже хуже праведного Итиэля Мигхилла, который по воскресным вечерам устраивал пение псалмов в своем загородном доме в Суррее.
– Почему мы до сих пор ее ни разу не видели? – спросил Най.
– Кого?
– Да эту дамочку, конечно.
– Они живут очень уединенно… в Слидоне.
– Мне она не показалась тихоней.
– О Господи, давай оставим Пейджей в покое! – обрезал его Смит. – Это приличные люди.
– А я ничего не имею против них. Просто ненавижу их нутро, принципиально ненавижу.
– Вот ведь какой великий ненавистник рода человеческого.
– Я человек злой. Согласен. А пока я иду пить пиво.
Леонард встал и, оставив Смита одного, направился в находившийся на той же улице бар «Виктория», где заказал шотландский виски и светлое пиво «Басс». Почему-то у него из головы не выходила жена молодого Пейджа; впрочем, что ж тут удивительного: в таком городе, как Хедлстон, и посмотреть-то не на кого, если не считать нескольких проституток, с наступлением темноты появляющихся у вокзала. Да, она произвела на него впечатление. Най все дивился, почему до сих пор ни разу не видел ее. Должно быть, молодой Пейдж держит ее взаперти: наверняка ревнивец и, конечно, влюблен в нее – это видно с первого взгляда.
Най был не очень падок до женщин. Во-первых, он не доверял им. И потом, как он деликатно выражался, у него было их столько, что они давно перестали его волновать. Поэтому, хотя он и подумал о том, что такая дамочка была бы недурна в постели, она заинтересовала его не только с этой стороны. Уж очень она не похожа на Пейджей – скорее, под стать людям его типа. Он инстинктивно угадывал, что между ними есть некое родство, нечто скрытое и совершенно неожиданное.
Чем объяснить это смутное, странное ощущение? Он снова и снова задавал себе этот вопрос и не мог найти на него ответ. Он вспомнил, правда, хотя это и не могло служить разгадкой, что однажды уже испытал нечто подобное. Как-то вечером, много лет назад, когда он был еще совсем зеленым, молодым репортером, только начинавшим свою карьеру на Флит-стрит, он пошел с приятелями пообедать. Все изрядно выпили, и, когда, расставшись с ними, он направился к себе на Пикадилли, его подцепила проститутка. Они пошли в Гайд-парк, было темным-темно, и он почти не видел ее лица. Десять лет спустя, входя в автобус у вокзала Виктория, он столкнулся вдруг с какой-то женщиной. На секунду-другую взгляды их встретились, оба узнали друг друга, и он понял – не столько потому, что вспомнил ее, сколько по какому-то внутреннему ощущению, – что перед ним та самая незнакомка, с которой он был тогда близок.