Сначала я записывала их не как стихи – тогда я не могла создать ничего прекрасного, – но просто как списки. Предметы, цвета, запахи, виды, разговоры, погода: отражение списков, которые я писала в детстве. Я фиксировала на бумаге все элементы старого мира, чтобы запомнить их и возвращаться к ним, когда текущий мир, – в котором не было моего брата, где все случалось заново, впервые, и во второй раз, и в тысячный, – становился для меня чересчур. Я восстанавливала старый мир в мельчайших деталях, чтобы в нем можно было спрятаться.
Последний завтрак:
Грибы и швейцарский омлет
Черный кофе
Черный хлеб, полпачки масла в фольге
Два глотка воды
«Нью-Йорк таймс», раздел «Искусство»
Стойка, третий стул справа
Форма официанта с эмблемой кафе
Старые кроссовки «Адидас», голубые полосы, дырка на пальце
Белые носки
Сначала я повесила эти строчки в «Твиттере», который был новым и быстрым и обеспечивал мне такую же анонимную публичную платформу, как и блог. Потом «Последние» стали моей первой напечатанной работой, но тогда я не думала о карьере или о признании своего творчества. Это был катарсис.
В своих прогулках я всегда искала последнее. Я носила с собой тетрадку и позволяла Джо вести меня. Когда что-нибудь – взгляд, запах, подслушанный разговор – напоминало мне Джо, я следовала за этим. Один раз я долго бежала за грузовиком с надписью «Пицца Джо», пока он не выехал на скоростное шоссе. Как-то я почти час шла за человеком в майке с надписью «ДЖОЗЕФ и потрясающие краски мечты» через всю грудь. Я прошла за ним через парк, вниз по аллее, в ресторан и из ресторана, пока наконец он скрылся в многоквартирном доме в Кэррол-Гарденс, и я потеряла его.
Я верила, что брат приведет меня к Луне или к чему-то совсем другому. Я только должна была притихнуть, внимательно слушать и стараться, и тогда я смогу увидеть его. Джо видел нашего отца – теперь я ему верила! Конечно же, он видел Эллиса Эвери. После разочарования с Мими Принс я не меньше, а больше поверила во все это. Мими врала, но вибрации любви существуют. Мой брат пытался поймать отца с помощью алкоголя и наркотиков, но во мне они вызывали лишь головокружение и тупость. Чтобы уловить знаки, мне была нужна резкая, грубая сила трезвости. Мне нужно было заметить, а не раствориться.
Во время ходьбы я отсчитывала ритм шагов по имени своего брата.
Джо, Джо, Джо, Джо. Джозеф. Джозеф. Джозеф Патрик.
Джозеф Патрик Скиннер.
Джо.
Джо.
Джо.
Джозеф.
Джо.
И сегодня, как и в остальные дни, наш последний разговор с Джо проигрывался в моей голове как череда слов и образов.