Войдя в дверь, на которую ему указал конвоир, Константин оказался в небольшой светлой комнате. Сразу с порога, он сорвал с головы пилотку без звездочки и громко назвал свое звание имя и фамилию.
Сидевший за столом немецкий офицер досадливо поморщился и на хорошем русском сказал:
— Зачем было так орать? Я не глухой!
— Виноват! — потупился Константин.
— Проходи, садись, — немец указал рукой на стул стоящий с другой стороны стола.
Когда Константин осторожно присел на самый краешек стула, офицер поставил локти на стол и, сомкнув кисти рук в замок, оперся на них холеным волевым подбородком. Константин на всю жизнь запомнил запах дорогого одеколона исходящий от немца.
Не сводя с Константина пристального взгляда светло-серых глаз, фашист неторопливо изучал его. Заключенный Сусликов не стал играть с немцем в гляделки, справедливо полагая, что ничем хорошим для него это не закончится. Он только однажды встретился взглядом с офицером, а потом тактично опустил глаза. Именно так, по его мнению, должен был себя вести побежденный в присутствии победителя.
Тем не менее, этот единственный взгляд многое рассказал ему о немце. Сидевший перед ним немец был старше его лет на пять, шесть не более того. Светлые коротко стриженые волосы были гладко зализаны на бок. Он был одет в черную форму. На петлицах мундира красовались серебряные сдвоенные молнии. Знаки отличия на погонах офицера абсолютно ничего не говорили Константину о его звании. Его внимание привлекла черная офицерская фуражка, лежавшая на столе, на которой вместо привычной кокарды был серебряный череп с костями.
Этот жуткий символ был настолько неуместен на головном уборе кадрового военного, что Константин удивленно перевел взгляд на немца. От того не укрылось легкое замешательство пленного русского. Немец мельком глянул на свою фуражку, потом снова вперил тяжелый взгляд в заключенного.
— Что это тебя так удивило? — иронично спросил он.
— Эмблема на вашей фуражке — очень уж она страшно выглядит, — ответил Константин, постаравшись сделать лицо попроще.
— Она и призвана запугивать непокорных, но ты ведь не такой? — спросил немец, убирая руки от лица и откидываясь назад на стул.
— Да, я не такой, — кивнул Константин.
— Ну, тогда тебе и бояться нечего, — пробормотал немец, склоняясь на лежащей перед ним тощей бумажной папкой. — Я просмотрел твои документы. Здесь написано, что ты родился и вырос в Москве. Также сказано, что темой твоей кандидатской диссертации является омоложение человеческого организма с помощью вытяжек из желез внутренней секреции свежего трупного материала. Это действительно так?