Лингвист Дэниел Дор развивает идею о социальной роли языка еще дальше. В ходе убедительного и широкого анализа он выдвигает гипотезу о том, что язык — это совместно созданный инструмент со специфической и глубоко важной функцией: дать людям возможность управлять воображением друг друга23. До возникновения языка в нашем социальном общении доминировали совместные переживания. Если мы оба что-то видели, или что-то слышали, или что-то ели, то мы могли высказать друг другу мнение об этом жестами, звуками или рисунками. Но нам было бы трудно наладить коммуникацию о переживаниях, которые не были для нас общими, не говоря уже о сложнейшей задаче высказать абстрактные мысли или описать внутренние ощущения. При помощи языка мы преодолели эти трудности. С появлением языка рынок нашего социального обмена необычайно расширился: теперь вы могли при помощи языка описать переживания, которых я, возможно, никогда не испытывал; при помощи слов вы могли бы воссоздать их в моем сознании. Я мог бы сделать то же для вас. На протяжении тысячелетий, по мере того как благосостояние наших доязыковых предков все больше зависело от скоординированных совместных действий — совместной охоты на крупного зверя, поддержания управляемого огня, приготовления пищи для больших групп людей, совместного воспитания и обучения молодняка24, — они сломали границы невербального общения, привнесли в мир язык и организовали громадную социальную арену, которая охватывает не только разделяемые нами переживания, но и разделяемые нами мысли.
И в этих, и почти во всех остальных гипотезах происхождения языка акцент делается на произнесенное слово — внешнее проявление языка. Хомский в своей характерной манере резко меняет курс и предлагает гипотезу, согласно которой в своем самом раннем воплощении язык, возможно, способствовал развитию внутреннего мышления25. Обработка информации, планирование, предсказание, оценка, рассуждение и понимание — это лишь некоторые из тех важных задач, которые внутренний голос, поселившийся между ушей наших предков, смог выполнять с холодной уверенностью, как только мысль овладела языком. Разговорный язык с этой точки зрения появился позже — как подключение аудиоколонок к ранним персональным компьютерам. Как будто наши предки — задолго до того, как заговорили, — были людьми сугубо молчаливыми и тщательно обдумывали свои повседневные задачи, но все соображения при этом держали при себе. Позиция Хомского представляется спорной. Исследователи указывают на черты, изначально присущие языку и придуманные, кажется, специально для переложения внутренних концепций в изреченное слово (речь о фонетике и значительной части грамматической структуры); это позволяет предположить, что язык с самого начала был нацелен на внешнюю коммуникацию.