Убедила вас эта гипотеза? Многие — и я в том числе — считают неправдоподобным, что мозг, при всей его способности к новаторским решениям, зациклился на таком повсеместном и очевидно важнейшем, но при этом адаптивно бесполезном поведении. Некоторые аспекты переживаний, связанных с историями, действительно могут оказаться частью какого-то комплексного эволюционного решения, но если бы рассказывание историй, выслушивание историй, а затем пересказывание этих историй заново являлось всего лишь побочной, никому не нужной болтовней, то эволюция, как мне представляется, нашла бы способ избавиться от такой расточительной привычки. Но тогда как же рассказывание историй может окупать себя в адаптивном плане?
Занимаясь поисками ответа на этот вопрос, мы должны помнить правила игры. Для многих вариантов поведения совсем несложно сочинить задним числом адаптивные роли. А поскольку мы не можем проверить подобные предположения, прогнав еще раз эволюционный процесс, то существует опасность остаться с набором «просто» историй на руках. Самыми убедительными являются те гипотезы, что начинаются с заданной адаптивной проблемы — которая, если ее удастся преодолеть, приведет к явному репродуктивному успеху — и утверждают, что какой-то конкретный вариант поведения (или набор таких вариантов) изначально отлично подходит для решения этой проблемы. Пример тому — эволюционное объяснение нашей любви к сладкому. Человеку, чтобы выжить и оставить потомство, необходимо некоторое минимальное количество калорий. Перед лицом потенциального резкого падения количества потребляемых калорий любовь к пище с высоким содержанием сахаров имеет выраженную адаптивную ценность. Если бы вы конструировали человеческий разум, зная о физиологических потребностях человеческого тела и характере среды, окружавшей наших предков, несложно представить, что вы запрограммировали бы мозг так, чтобы он побуждал тело есть фрукты при всякой возможности. Поэтому тот факт, что естественный отбор пришел именно к этой стратегии, вовсе не удивителен. Вопрос в том, существуют ли аналогичные адаптивные соображения, которые могли бы побудить вас запрограммировать человеческий разум так, чтобы он создавал, рассказывал и слушал истории.
Такие соображения имеются. Возможно, рассказывание историй — способ, при помощи которого разум репетирует взаимодействие с реальным миром, мозговая версия той игровой активности, которая зарегистрирована у многих видов и позволяет безопасно осваивать и доводить до совершенства жизненно важные навыки. Ведущий психолог и специалист в области сознания Стивен Пинкер так описывает эту идею в особенно компактной форме: «Жизнь напоминает шахматы, а сюжеты книг — как те сборники знаменитых шахматных партий, которые серьезный игрок изучает досконально, чтобы быть готовым ко всему, если вдруг сам окажется в подобной переделке»30. Пинкер считает, что через историю каждый из нас выстраивает «мысленный каталог» стратегических ответов на потенциальные жизненные финты, с которым всегда можно справиться в трудный момент. Как отбиться от кровожадных дикарей, как ухаживать за потенциальными партнерами, как организовывать коллективные охоты, как избегать ядовитых растений, как воспитывать молодежь, как распределить жалкие пищевые ресурсы и так далее — нашим пращурам приходилось преодолевать одно препятствие за другим, чтобы их гены могли сохраниться в последующих поколениях. Погружение в выдуманные истории, где разбирается широкий ассортимент подобных сюжетов, вполне способно было довести до совершенства стратегии и реакции наших пращуров. Поэтому запрограммировать мозг на увлечение выдуманными историями — умный способ дешево, безопасно и эффективно снабдить разум более широкой базой опыта, на основании которого он может действовать.