Другой, не менее любопытный вывод, сделанный О.В. Двуреченским на основе анализа характера износа свинцовых пуль при их движении по каналу ствола пищали, гласит, что в конце XV–XVII в. не менее 84 % пищалей представляли собой обычные гладкоствольные ружья с круглым в сечении каналом ствола. Еще 4 % для XVI в. составляли пищали с полигональным, 6- или 8-гранным каналом ствола, и еще порядка 2–3 % относились к ружьям с нарезным стволом[486]. Остается под вопросом возможность использования стрельцами нарезных «винтованных» пищалей и самопалов. Если при обучении стрельцов упор делался на выработку искусства вести залповый (как вариант — поддерживать непрерывный) огонь, когда стрелецкий приказ работал подобно многоствольной картечнице, то при таком раскладе места для нарезных ружей не остается. Но при обороне крепостей — почему бы и нет, поскольку здесь искусство прицельной стрельбы ценилось больше. Косвенным указанием на это может служить процитированный нами ранее пассаж из «Повести о прихожении Стефана Батория на град Псков», где псковские стрельцы, вооруженные самопалами, выбивают одного за другим королевских пехотинцев-гайдуков. Однако это за отсутствием четких и недвусмысленных доказательств остается не более чем предположением.
Осталось вкратце охарактеризовать амуницию стрельца. Знаменитые берендейки-бандольеры (они же «12 апостолов») русскими стрельцами 2-й половины XVI — начала XVII в. не использовались (во всяком случае, в источниках их применение никак не зафиксировано). Начало их широкого использования связано было, судя по всему, с массовыми закупками ручного огнестрельного оружия и амуниции накануне Смоленской войны 1632–1634 гг. (впрочем, нельзя исключить, что в годы Смуты русские могли познакомиться с берендейками, которые могли применять европейские наемники на службе польского короля или на шведской службе)[487]. Следовательно, по аналогии со снаряжением европейского аркебузира амуницию стрельца составляли пороховница (о ней упоминал С. Немоевский, когда писал о том, что стрелец должен не только изготовить ложе для своей пищали, но еще и пороховницу[488]), пороховая натруска (вероятно, во всяком случае, при раскопках на месте Тушинского лагеря была обнаружена деталь от такой натруски), сумка для пуль — лядунка[489] (и, поскольку до появления патронов было еще очень далеко, то каждый стрелок должен был отливать пули для своего ружья сам, — еще и пулелейка, керамическая, металлическая или каменная, находки которых отнюдь не редкость[490]), сумка-вязня для хранения фитиля и разного прочего имущества (вероятно), а также инструменты для ухода за пищалью и ее ремонта в полевых условиях (в т. ч. т. н. трещотка для чистки ствола и различные ключи для сборки-разборки ружейных замков