Немалое (по тем временам) государево жалование, денежное, хлебное и иное, особый социальный и правовой статус, определенные льготы, разрешение заниматься торговлей и ремеслами, освобождение от тягла — все это даровалось стрельцам не просто так. За принадлежность к служилому «чину», занимавшему верхние строчки в социальной иерархии московского общества раннего Нового времени, нужно было платить, и платить кровью (впрочем, и не только ею — круг обязанностей стрельцов будет все расширяться по мере роста их численности и географии размещения стрелецких гарнизонов). О стрелецкой государевой «службе» и пойдет речь в этой главе.
Государева служба: что вменялось в обязанности рядовым стрельцам и начальным людям?
Чтобы ответить на вопрос, вынесенный в заголовок этого раздела, обратимся к поручным записям, которые давали старослужащие стрельцы по новобранцам и в которых круг обязанностей рядовых стрельцов расписан чрезвычайно подробно, — здесь и «полковая» служба, и гарнизонная, и дисциплинарные требования, и многое, многое другое. Ну а чтобы разобраться с тем, чем должны были заниматься начальные люди, проанализируем тексты наказов, которые получали из Стрелецкого приказа стрелецкие головы, — эти наказы не менее, а в чем-то даже еще более интересны, чем поручные записи рядовых стрельцов, поскольку показывают не только обязанности голов, но и демонстрируют «изнанку» стрелецкой «службы». Итак, окунемся в мир древних актов.
Начнем, пожалуй, с наказов стрелецким головам. Отправляясь к месту службы, голова получал из Стрелецкого приказа специальную грамоту, в которой самым подробнейшим образом были расписаны его обязанности на новом месте службы. Возьмем, к примеру, уже упоминавшуюся нами прежде грамоту, которую от имени царя Михаила Федоровича получил из Стрелецкого приказа стрелецкий голова Дмитрий Дернов, направляясь в апреле 1614 г. на службу в Кирилло-Белозерский монастырь. Грамота эта интересна прежде всего тем, что она явно была создана по образцу аналогичных наказов, которые выдавались в досмутное время. Вообще, для московской бюрократической практики была характерна своего рода «стабильность» и приверженность старине. «Можно говорить о принципиальном сходстве приемов ведения делопроизводства на протяжении почти двух столетий — конца XV–XVII в.», — отмечал отечественный исследователь К.В. Петров, характеризуя особенности функционирования приказной системы в Русском государстве в раннем Новом времени[571]. И связана эта «стабильность» и консерватизм не в последнюю очередь с тем, что, начиная свою карьеру с должности подьячего, приказные дьяки оттачивали свои умения и навыки ведения дел на практике, работая с и с текущей документацией, и с материалами, что отложились в приказном архиве от предыдущих времен. И зачем в таком случае изобретать велосипед, если все необходимые образцы и формы были под рукой и вбиты (порой буквально) в сознание?