Говоря о «полевой» тактике стрельцов, нельзя не остановиться подробнее на использовании ими всевозможных прикрытий, позволявших им чувствовать себя более или менее безопасно на случай атаки неприятельской конницы. Как уже было отмечено в предыдущей главе, главное оружие стрельцов «классической» эпохи (под которой мы подразумеваем 2-ю половину XVI — начало XVII в.) — это аркебуза-пищаль, относительно легкая и малокалиберная. Носимый за спиной топор на длинной рукояти (на первых порах) и сабля (как дополнение к топору) играли роль оружия самообороны, последнего шанса в рукопашной схватке, если, не дай бог, до нее дойдет дело. Копья (рогатины?) и иное древковое оружие у стрельцов на ранних этапах их истории источниками не фиксируется, а значит, они оставались весьма уязвимы в случае решительной конной атаки врага. Это отнюдь не было секретом для государевых стратилатов, и в наказах воеводам, отправляемым из Разрядного приказа, неизменно подчеркивалось, что стрельцов надо использовать там, где для них есть прикрытие, естественное или искусственное. К примеру, князь М.И. Воротынский, принимая весной 1572 г. командование над развернутой для отражения вторжения крымского «царя» армией, получил соответствующий наказ, и в этом наказе было специально оговорено и несколько раз подчеркнуто, чтобы «без крепости наряду и стрельцом не в крепком месте однолично со царем бояром и воеводам не сходитися»[662]. Отсюда и соответствующее требование к воеводе и его товарищам, чтобы они заблаговременно «высмотря и приговори, полки поставити и как, приговоря, какую крепость учинити у наряду и у стрельцов у пеших людей, да то все заранее иззаписати да потому в приход царев где полком стати, таковы места себе и прибирати и крепость такову по приговору зделати у наряду у пеших людей»[663].
Пренебрежение этим указанием могло дорого стоить войску, а пехоте в особенности. В этом мог воочию убедиться воевода Ф.И. Шереметев в сентябре 1609 г. под Суздалем. Тогда его «полк», немалую часть которого составляли московские и астраханские стрельцы, был разбит полковником Лисовским по той простой причине, что Шереметев и его люди (процитируем еще раз фразу из «Нового летописца») «поидоша к Суждалю, а тово не ведаша, что к Суждалю крепково места нет, где пешим людем укрепитися; все пришли поля». Результат был плачевный — по словам книжника, «бысть бой велий, и московских людей и понизовых многих побиша: едва утекоша в Володимер»[664].
«Крепкое место» далеко не всегда можно было сыскать, да и для того чтобы «учинить» какую-либо «крепость», также нужно было время. Однако и бросать в бой стрельцов без прикрытия было весьма рискованно. Но русским воеводам не нужно было ломать голову и изобретать велосипед — в предыдущей главе мы уже писал о применении ими вагенбурга и его разновидности — знаменитого гуляй-города. Укрывшись за гуляй-городинами, стрельцы получали возможность поражать неприятеля, не слишком опасаясь его ответного огня. Правда, справедливо это прежде всего для тех случаев, когда стрельцам доводилось иметь дело с татарскими лучниками, ибо, как уже было отмечено прежде, от губительного воздействия огнестрельного оружия гуляй-город надежной защиты не давал. Впрочем, Дж. Флетчер писал о том, что гуляй-город использовался прежде всего против татар