Крепость Орешек (Кирпичников, Савков) - страница 48
Осенью 1741 года в высший военный орган России — Военную коллегию — явился подпоручик Ладожского канального батальона И. Гартвиг и заявил немало удивленным членам коллегии, что сделанная в Шлиссельбурге «наружная фортификационная работа учинена противно» как государственным указам, так и военным правилам. Речь шла о неправильной постройке одного из бастионов, руководил которой член инженерного корпуса инженер-подполковник Николай Людвиг. Свой поступок Гартвиг объяснил тем, что он иностранец, русский язык знает «недовольно», распоряжения начальства читает плохо и опасается, как бы его не сочли виновным.
Донос встревожил Сенат, Фортификационную контору и Военную коллегию. Эти учреждения к тому времени были буквально завалены бесчисленными рапортами «обретающегося при Ладожском канале» инженера-иностранца Николая Людвига о починке шлиссельбургских бастионов. И вдруг усердный и знающий свое дело автор посланий обвинялся в нарушении «регул» инженерной науки. Был назначен сыск. Для проверки обвинений Гартвига в Шлиссельбург отправилась специальная комиссия.
Тревога, однако, оказалась сильно преувеличенной. Как заявил Людвиг, при строительстве укреплений острова, «хотя уже и доподлинно имеется некоторое малое погрешение, но токмо оное учинено и есть не от меня, но от оного Гартвига, когда он при объявленной крепости у смотрения работ кондуктором был». Дело, по-видимому, кончилось не в пользу Гартвига, которого Людвиг грозил, кроме того, разоблачить «за дерзновенные и всем регулам противные поступки». Строительные огрехи были в конце концов исправлены, а тревога правительственных учреждений, вызванная «доношением» Гартвига, свидетельствует о внимании, которое уделялось Шлиссельбургу и после смерти Петра I.
В начале 1730 года Людвиг составил едва ли не самое полное из дошедших до нас описание крепости и проект ее перестройки. При этом он опросил окрестных жителей и высказал ряд собственных наблюдений. Людвиг впервые сообщил народное предание о возведении московского Орешка во время царствования Ивана III (то есть между 1462 и 1505 годами), распознал, что Королевская башня построена шведами, и даже привел одно чисто археологическое наблюдение о местонахождении руин древней церкви.
Записка Людвига подробно знакомит с петровским Шлиссельбургом, его обороноспособностью и тем самым помогает ответить на вопрос: могла ли средневековая твердыня быть приспособлена к новым приемам боя? Оказывается, что при соответствующей модернизации это было возможно.