– Я и правда да? – перервала молчание Песса Израилевна, глядя Фиру, только кивнувшую молча, – Не замечала никогда. Обижаешься?
– Да не… поначалу-то оно и да, – поправилась девочка, – но быстро и нет!
– Скучать будешь? – мать повела глазами по сторонам, захватив разом улицы и подход к Привозу.
– Н-наверное… не знаю! Дурбан, это сильно не Одесса, но всё ж таки у моря, да и говорят – красивый. Не знаю…
– Наших там много, – приободрила её мать.
– Так оно и да, – с сомнением отозвалась девочка, – но будет ли там по-нашему, я таки сильно думаю за нет!
Рахиль ждала во дворе, сидя на лавочке под деревом и нервно обкусывая заусенцы. Завидев их, она заулыбалась с облегчением, и вскочив, торопливо поздоровалась, едва ли не приплясывая от нетерпения.
– Шо ты как неродная? – удивилась Песса Израилевна, – Если тибе сильно надо, то спрашивать разрешения за туалет не нужно.
Девочка в ответ хихикнула истерично и закусала губы.
– Та-ак… – протянула многоопытная женщина, – я так понимаю, шо ты имеешь нам кое-што сказать?
– Д-да… можно только… наверху, и… – она покосилась на мальчишек, – совсем втроём?
– Ой вэй… – пробормотала тётя Песя, – чует моё сердце, шо у тибе в ближайшем будущем возможны большие неприятности.
Закивав головой с видом самым отчаянным, та помогла поднять покупки наверх и начала разбирать их, роняя постоянно.
– Мне… – виновато улыбнулась она, – без этого совсем…
В глазах Рахили стояли слёзы и неизбывное горе, и Песса Израилевна, повинуясь извечному чувству материнства, прижала её к груди. Девочка сразу разревелась отчаянно, и рыдала долго, с большим горем и вкусом.
– АнтшУлдикт[56], - пробормотала она, отстранившись, но всё ещё хлюпая носом.
– Вы… – шмыганье, – знаете за мою жизнь.
– Немножечко, – сказала осторожная Песса Израилевна. Лучшей подруге дочери не сильно повезло с папеле, а когда не стало мамеле, невезения стало ещё больше.
Женщина склонялась к мысли, что он таки не шлемазл, а настоящий поц, но помалкивала. Пока Рахиль не слишком говорила о своих проблемах, можно было делать вид, шо не знаешь о них, экономя на нервах и обедах. Потому как если слишком да, это ж придётся не только улыбаться, но и помогать, а оно ей сильно надо?
Сбиваясь то на скороговорку, то начиная всхлипывать и капать глазами, Рахиль поведала вздыхающим им о своих проблемах. Постукивая зубами о чашку и захлёбываясь словами и эмоциями впополам с водой, она поведала о планах папеле, которые ей – ну совсем никак!
– Сам шлимазл, – жаловалась она, сжав руки меж колен и раскачиваясь, – и друзья у него таки же! Один к одному, как семечки в перезрелом огурце!