– Я сам из… – он покосился на Надю, – но поверьте – стыдно, очень стыдно! Из воинского сословия в…
Он махнул рукой так отчаянно и с такой горячностью, отвернувшись и часто моргая, што я проникся к нему самым горячим сочувствием. Вот ведь, а?!
– В общем – прочь из Москвы, прочь из России! Я бы даже порекомендовал вам не возвращать её в квартиру, где всё будет напоминать…
– Есть где остановиться, есть… – закивал опекун, глядя на доктора, как на пророка.
– Замечательно! Ну то есть ничего замечательного… – смутившись, психиатр снова сорвал пенсне, принявшись его протирать.
– В общем, голубчик, хлопочите о паспорте для Наденьки! Я понимаю, што бюрократия наша любит затягивать такие дела, но вы уж расстарайтесь! Со своей стороны, напишу рекомендации медицинского характера. Не уверен, што сильно поможет, но уж чем, как говорится, могу.
– Так я… – дядя Гиляй показал глазами на выход.
– Ну не так скоро, голубчик! Ваш приезд некоторым образом – тоже потрясение. Несколько дней, как минимум, Наденька должна полежать у нас. Не волнуйтесь, я не сторонник… – он замялся, подбирая слова, – медицинских экспериментов. Беседы, прогулки и легчайшее медикаментозное воздействие, преимущественно успокоительные.
– Прогуляйтесь… – мягко подтолкнул нас доктор, – прогуляйтесь по саду, поговорите! И… не ждите чудес, голубчик, восстановление будет не слишком быстрым.
Встал я с самово ранешнего утра с больной головой и красными глазами. Не спалось решительно, а если и засыпалось… ей-ей, лучше бы и не надо! Жути жуткие снились, и так всё на сердце давило, што ажно ныть в подреберье начало.
Отодвинув штору и поглядев в окно, где нерешительно занимался рассвет, потянулся болезненно всем телом, зевая мало не до выворачивания челюсти. Глянул на брата… спит, не разбудил ево своим завыванием.
Сонно-болезненный, прошаркал в ванную тихохонько и долго умывался, плескаючись холодной водой в морду лица и подмышками. А потом и вовсе – скинул решительно исподнее, да и ополоснулся, да под холодной водой напоследок!
Пободрев после ванны, направил было свои стопы в гостиную, выглядывая на книжных полках што-нибудь читабельное, когда унюхал табашный дым из комнаты Наденьки. Чуть приоткрыл…
… сидят, заговорщики. И такое-то меня зло взяло, так вся эта ситуация дурная ножом по сердцу резанула! Сходил к себе, да и…
– Читайте! – распахнув дверь, кинул я им тетрадь с моими выкладками на стол, подбивая пепельницу и выбивая из неё окурки, заскакавшие по столу и полу.
– А?! – глупо вытаращился Коста, давясь папиросой и тут же закашлявшись.