Нельзя сказать, что никто не пытался. В начале века Рокфеллер вдохновлял писателей более, чем любой другой гражданин Америки, книги о нем появлялись практически каждый год. И он был самым знаменитым американцем своих дней, пресса поминутно докладывала и анализировала его заявления и действия. Но даже на волне подъема общественного интереса к нему он иногда казался раздражающе мутным, значительная часть его жизни разворачивалась за стенами его владений и дверями его кабинета из матового стекла.
Возникает ощущение, что Рокфеллера нет в его собственных биографиях, что он проходит сквозь них призрачной бестелесной фигурой. Основные «разгребатели грязи», подобные Генри Демаресту Ллойду и Иде Тарбелл, видели в нем символ треста «Стандард Ойл», погруженного в махинации. Даже в двухтомной биографии Аллана Невинса, который стремился отстоять репутацию Рокфеллера, Рокфеллер исчезает, иногда сразу на несколько страниц, теряется в водовороте обвинений и встречных обвинений. Постепенно в литературе возникла тенденция уделять все внимание грабительским действиям «Стандард Ойл», не уделяя внимания остальной жизни Рокфеллера. Г.-Д. Уэллс отстаивал такой биографический подход: «История жизни Рокфеллера это история треста; он создал трест, а трест равным образом создал его… так что кроме этой истории едва ли представляется необходимым детально описывать его личную жизнь в хронологическом порядке»>1. Биографы так твердо придерживались подобного взгляда, что у нас все еще не существует повествования об этом крупнейшем промышленнике XIX века, в котором бы исследовался его внутренний и внешний миры и синтезировал бы их во всесторонний портрет.
При таком количестве типографской краски, потраченной на Рокфеллера, его биографии портят примитивные повторы. Независимо от принятого ими политического уклона они, в целом, следуют одной и той же хронологии, повествуют об одних и тех же спорах, о его деловых методах, перепевают все те же старые анекдоты. Складывается впечатление, что смотришь одну и ту же постановку снова и снова, пусть и с разных мест в зале. Отчасти это связано с тем, что у нас меняется подход к жизнеописаниям. За исключением «Джон Д.», тонкого томика Дэвида Фримена Хоука, опубликованного в 1980 году, все биографии Рокфеллера изданы до середины века, и в них присутствует викторианская сдержанность относительно частных дел. Это прекрасный репортаж о событиях, но в них почти отсутствует постфрейдистское любопытство. Они лишь мельком затрагивают, например, историю отца Рокфеллера, двоеженца и шарлатана, который оказал неизгладимое влияние на жизнь своего сына. Даже обстоятельный Невинс показал весьма сдержанный интерес к женитьбе Рокфеллера и к его трем дочерям. Феминистские влияния наших дней позволили появиться на свет двум книгам – «Эбби Олдрич Рокфеллер» Бернис Керт и «Женщины семьи Рокфеллеров» Кларис Сташ, – которые начали вскрывать герметично закупоренный мир семьи. Общественная жизнь Рокфеллера за пределами его кабинета – его друзья, хобби, спорт и т. д. – равным образом пострадала от явного невнимания авторов биографий. В числе прочих вопросов, требующих изучения, политические взгляды Рокфеллера и теория трестов, его отношение к связям с общественностью, его вложения за пределами «Стандард Ойл», передача денег его детям и его династические амбиции, его неослабевающее увлечение медициной и след, который он оставил на многих благотворительных учреждениях, получивших его пожертвования. Также примечательно отсутствие любопытства относительно сорока с лишним лет, которые он провел после ухода от дел, некоторые биографы опускают эти десятилетия полностью. Но именно в эти годы Джон Д. Рокфеллер-младший увековечил и радикально изменил наследие своего отца, и я этому предмету уделяю значительное внимание.