Горло саднило от того, что его царапали ногтями, но я смог прохрипеть:
– Туннель не закрывают на ночь?
– Может, у него был ключ. Что у тебя с голосом? Ты что-нибудь об этом знаешь?
– Может быть. А этот сверток… Что в нем было?
Эльса снова упала в кресло и сжала переносицу большим и указательным пальцами, состроив гримасу.
– Я никуда не звонила, – сказала она. – Я об этом не рассказывала. Не хотела в это вмешиваться.
– Что было в свертке? Это был ребенок?
– Не знаю. Но если ребенок, то не маленький. Но что-то было в том, как он нес этот сверток… Мне следовало заявить в полицию. Я знаю. Когда утром открыли туннель, я пошла и поискала, но все, что там нашлось, это пара тряпок.
– А где?
Эльса нахмурила брови.
– В туннеле. Так что…
– Я имею в виду, где именно в туннеле?
– Наверное, метрах в двадцати от входа. А что?
Я не хотел рассказывать об обстоятельствах, которые были мне известны, и о том, какую роль во всем этом сыграл я сам, ушел от вопросов Эльсы и откланялся, сославшись на занятость, пожелал ей задним числом счастливого Рождества и заторопился домой к своему блокноту.
* * *
Это наверняка был ребенок.
Год назад ребенок, которому тогда было одиннадцать лет, был оставлен в туннеле полицейским. Был ли ребенок мертв или жив?
Ребенка оставили там, где играл бард и где я сам общался со скалой. Было ли в этом месте что-то особенное раньше, или оно преобразилось, когда туда попал ребенок?
Семь лет назад ребенок сказал, что он, возможно, создал другое место. Чернота напоминает о том, что находится в душевой, а то, что находится в душевой, ведет в другое место.
В чем связь? Ребенок из скалы или скала из ребенка? Боже правый.
А я сам?
Если это действительно был ребенок, то наши пути теперь пересеклись дважды. Случайность ли это? «X», клеймо.
Я не понимаю.
А экипаж? Автомобиль, трейлер и «Со мною всегда небеса». Песня, которую мурлыкал ребенок и играл бард.
Я должен.
* * *
Я отложил ручку и сидел, смотря на последние два слова, поглаживая крест, впечатанный в правую руку. Что я должен?
Если раньше я был отстранен от всего и от всех, то теперь я чувствовал себя перекрестком или местом встречи людей, событий и экипажей. Железнодорожной сортировочной станцией, где из абстрактных вагонов выгружали непонятные грузы и загружали в них новые, чтобы куда-то везти. Отколе и до каких краев?[23] Что я об этом знал? Я был просто местом, где это происходило.
Может быть, я преувеличивал свою роль во всем этом, что для меня было обычным делом. Может быть, я просто случайно оказался в Блакеберге и на улице Лунтмакаргатан, в двух местах, где разворачивалась жуткая история с ребенком. Точнее говоря, меня даже не было на улице Лунтмакаргатан, когда это произошло. Я поселился здесь позднее. Когда давление начало расти.