– …Спасибо.
Я вспомнил один пятничный вечер, когда посмотреть на меня собралось столько народу, что публика запрудила всю улицу Вэстерлонггатан. Сквозь толпу пробиралась группа из четырех скинхедов, и люди расступились. Скинхеды встали в самый передний ряд и пристально смотрели на меня. Они стояли с застывшими лицами, а я показывал два последних трюка в программе, чувствуя нарастающую панику. Публика начала расходиться. Когда я закончил и сделал глубокий поклон, моими зрителями оставались только эти четверо. Они стояли, скрестив руки на груди.
Ходило много историй про людей, которые пострадали от рук банды скинхедов, когда те начинали рыскать по улицам в поисках развлечений, заскучав на вертолетной площадке – месте сбора скинхедов.
Руками закрыть голову, крепко сжать кулаки. Только не по голове и не по пальцам.
Случалось, что полиция прогоняла меня, потому что я препятствовал движению пешеходов, но в широкой зоне безопасности, которая образовалась вокруг меня и скинхедов, не было ни полиции, ни других людей. Я был один. Шута объявили вне закона.
Главный парень в группе больше не скрещивал руки на груди. Он высвободил ладони и начал аплодировать. Остальные последовали за ним. Я стоял смирно, опустив руки вдоль туловища. Парень засунул руку в карман куртки, достал нераспечатанную банку крепкого пива, положил ее в шляпу и сказал: «Во, блин». После этого они ушли. Я присел на ступеньки лестницы, открыл банку и сделал несколько больших глотков.
У меня всегда была плохая память на лица, а скинхеды еще и выглядят все одинаково, поэтому я не мог сказать, был ли парень, который сейчас стоял передо мной на улице Лунтмакаргатан, среди тех четверых. В любом случае тот факт, что он меня узнал, смягчил его отношение, и он снисходительно произнес:
– Скажи код. Мне и вправду нужно зайти.
А почему я, собственно, должен был ему отказать? Какое мне было дело до того, что он задумал? Кроме того, в нем было что-то такое, что говорило: его черепная коробка вмещает нечто большее, чем просто: «Швеция для шведов, оле-оле-оле». Может, это я просто выдумал оправдание, чтобы избежать чувства неловкости, но в любом случае ответил:
– Девятнадцать-девятнадцать.
Он усмехнулся.
– Введение женского избирательного права, да?
– А разве это было не… в 1921-м?
Он покачал головой:
– В 1921 году они впервые фактически голосовали. А решение было принято в 1919 году. Один хрен, читать надо.
Последнюю фразу он произнес неагрессивно, скорее в шутку. Я стоял и смотрел, как он подошел к кодовому замку, набрал цифры и вошел в ворота. Как будто не о чем было больше думать.