Я не собирался впутываться в то, чем занимались соседи, потому что инстинктивно чувствовал: в этом занятии должно быть что-то нездоровое, раз от него так горят глаза. Что-то за пределами того, во что стоит ввязываться. Вопрос был в том, уловили ли они мой настрой и приняли ли меры, чтобы помешать сбежать. Достаточно ли я был убедителен?
Я погасил свою настольную лампу и дал глазам привыкнуть к темноте. Потом как можно тише открыл входную дверь. Из прачечной доносились приглушенные голоса, но было непохоже, что во дворе кто-то есть. Я запер за собой дверь и шмыгнул вниз по лестнице.
Нельзя было дойти до внешних ворот, не пройдя полоски света, которая тянулась от приоткрытой двери в прачечную. Я прижался к стене и два раза глубоко вдохнул. А потом побежал.
Как и подозревал, они за мной следили. Когда пробегал мимо полоски света, услышал, как кто-то позади меня кричит: «Эй! Куда…»
Я рванул дверь и побежал по лестнице. Когда открывал внешние ворота, услышал, как за спиной снова стукнула дверь и как чьи-то шаги застучали по мраморному полу.
Продолжал бежать до тех пор, пока не оказался на платформе метро. Через десять минут поезд уносил меня в направлении Транеберга.
* * *
С этой поездки в метро начался период моей жизни, который имеет мало отношения к этому повествованию. В этих двух месяцах самым важным было то, как они завершились, и чтобы это стало понятно, я должен схематично описать этот период.
София встретила меня за воротами, которые обычно закрывались на ночь. Отвела меня в свою чистую квартирку и напоила чаем. Я рассказал ей об угрозах со стороны соседей, не объясняя их причины. Затем мы отправились в постель. Да, мы занимались любовью. Нет, я не собираюсь этого описывать – по причинам, указанным выше.
София встала в полседьмого, и было заметно, что она не совсем уверенно себя чувствует, оставляя квартиру в руках незнакомца. Но она это сделала. Я снова уснул и, когда проснулся около десяти, злоупотребил ее доверием – порылся в ее ящиках, чтобы понять, что она за человек.
То, что я обнаружил, было ожидаемо: София была абсолютно нечудной. Не уверен, что это слово существует, но оно подходит больше всего. Немножко оригинальной, немножко сложной, но по сути своей нечудной. Позвольте только упомянуть одну подробность.
В углу гостиной стоял хорошо укомплектованный музыкальный центр. Усилители, эквалайзер, проигрыватель и двухкассетный магнитофон. Рядом с ним было нечто, что я сначала принял за плакат, но, когда присмотрелся, оказалось, что это стеллаж с кассетами.
Получается, София взяла плакат с изображением пальмы на фоне захода солнца и разрезала его на сто двадцать маленьких кусочков, которые потом приклеила на торцы такого же количества коробок с кассетами. В результате получилась коллекция кассет, которые создавали панорамную картинку, когда были расставлены в правильном порядке. На торцах коробок не было надписей, но когда я наугад вытащил одну кассету, обнаружил аккуратно составленный список песен.