– Как-то раз они карабкались три четверти часа, – сказала Ингрид.
– Всегда одни и те же?
– Да. Традиция.
– Прошу внимания! Приглашаем милых амазонок занять с лошадьми назначенные им боксы!
– Как распределяют боксы?
– Жеребьевкой.
– Почему не видно Ло Дуки?
– Наверно, он с Ракеле. Она выступает на его лошади.
– Ты знаешь, какой ей дали бокс?
– Первый, ближе к внутренней части.
– Иначе и быть не могло! – подал голос мужчина, стоявший по левую руку от Монтальбано и слышавший весь разговор.
Комиссар обернулся: рядом с ним стоял потный тип лет пятидесяти, лысая башка сияет – аж глазам больно.
– Что вы хотите сказать?
– То, что сказал. С Гуидо Костой в роли интенданта они еще имеют наглость называть это жеребьевкой! – возмущенно заявил потный тип, удаляясь.
– Ты поняла, о чем он? – спросил комиссар у Ингрид.
– Еще бы! Обычные сплетни! Гуидо отвечает за жеребьевку, вот синьор и утверждает, что все подтасовано в пользу Ракеле.
– А этот Гуидо, он…
– Ну да, тот самый.
Значит, здешнее общество в курсе их связи.
– Сколько кругов они скачут?
– Пять.
– Прошу внимания! С этой минуты стартер может дать сигнал к началу скачек, когда сочтет нужным.
Не прошло и минуты, как раздался пистолетный выстрел.
– Стартовали!
Монтальбано ожидал, что барон выступит в роли комментатора скачек, но тот молча положил микрофон и взял в руки бинокль.
В конце первого круга Ракеле шла третьей.
– Кто первые две?
– Бенедетта и Беатриче.
– Думаешь, Ракеле сумеет победить?
– Сложно сказать. Знаешь, на незнакомой лошади…
Послышались крики, на противоположной части круга засуетились люди.
– Беатриче упала, – сказала Ингрид. И ехидно добавила: – Видимо, не успела дойти до нужной кондиции, чтобы почувствовать лошадь.
– Дамы и господа, сообщаю вам, что амазонка Беатриче делла Бикокка упала, но, к счастью, обошлось без последствий.
На втором круге вела по-прежнему Бенедетта, за ней шла наездница, которую комиссар не мог разглядеть.
– Кто это?
– Вероника дель Боско, она не опасна для Ракеле.
– Почему Ракеле не воспользовалась падением?
– Не знаю.
В начале последнего круга Ракеле вышла на вторую позицию. Метров сто они, поравнявшись с Бенедеттой, шли ноздря в ноздрю, вызвав горячий энтузиазм зрителей – все орали как полоумные.
Сам Монтальбано не выдержал и завопил:
– Ракеле! Давай, Ракеле!
Но метров за тридцать до финиша лошадь Бенедетты рванула вперед, будто у нее враз отросло двенадцать ног, так что у Ракеле не оставалось шансов.
– Какая жалость! – сказала Ингрид. – На своей лошади она бы наверняка победила. Ты расстроен?
– Ну, немного.
– Особенно тем, что тебе не достанется поцелуя Ракеле, да?