Там осталось еще немного кофе?
Кофейник был пуст, но он не решился попросить Аделину сварить еще. Встал, зашел в дом за бутылкой виски и стаканом и направился обратно на террасу.
– С утра пораньше, синьор комиссар? – остановил его укоризненный голос Аделины: та наблюдала за ним с порога кухни. И снова он ничего не ответил. Налил и сделал глоток.
Раз те наблюдали за ним, пока он разглядывал лошадь, значит, они видели, как он подобрал подкову и положил в карман. А это означает, что…
…что ты был неправ, кругом неправ, Монтальбано.
Не собирались они влиять на твои показания в суде против Ликко, Монтальбано. Суд против Ликко тут ни при чем.
Им нужна подкова. Ее-то они и искали, когда перевернули дом вверх дном. Даже часы вернули, чтобы понял: в его дом залезли не воры.
Но почему эта подкова столь важна?
Единственный логичный ответ таков: пока она у него, в похищении трупа лошади нет никакого смысла.
Но раз для них так важно добыть подкову, почему после неудачного поджога они оставили попытки?
Проще простого, Монтальбано. Потому что Галлуццо подстрелил Гуррери и тот умер. Накладка вышла. Но они как пить дать заявятся снова.
Он снова взял в руки подкову, чтобы изучить получше. Обычная подкова, каких он видел десятки.
Что же в ней такого, что за нее уже заплатил жизнью один человек?
Он поднял глаза на море, и тут сверкнула вспышка. Нет, никто не следил за ним в бинокль с лодки. Вспышка случилась у него в голове.
Комиссар вскочил, побежал к телефону, набрал номер Ингрид.
– Алё? Кто говолить?
– Синьора Ракеле дома?
– Ты ждать.
– Алло? Кто это?
– Монтальбано.
– Сальво! Какой приятный сюрприз! Как раз собиралась тебе звонить! Мы с Ингрид хотели пригласить тебя сегодня на ужин.
– Да, хорошо, но…
– Куда пойдем?
– Приходите лучше ко мне, я скажу Аделине, чтобы… но…
– Почему ты все время говоришь «но»?
– Ты мне вот что скажи. Твоя лошадь…
– Да? – встрепенулась Ракеле.
– Подковы у твоей лошади имели какие-то отличия?
– В каком смысле?
– Не могу сказать, я в том не разбираюсь, ты ведь знаешь… Может, на них что-то выбито, какой-то знак…
– Да. Но почему ты об этом спрашиваешь?
– Так, одна безумная мысль. И что за знак?
– Ровно по центру дуги выбита маленькая буква W. Мне их делает на заказ в Риме один кузнец…
– А Ло Дука для своих лошадей заказывает у того же…
– Ну что ты!
– Жаль, – вздохнул он с напускным огорчением. И повесил трубку. Не хотел, чтобы Ракеле начала задавать вопросы.
Последний фрагмент головоломки, которую он собирал в уме с того самого вечера во Фьякке, встал на место и придал смысл картинке.
Ему хотелось петь. А кто запретит? Затянул во весь голос из «Богемы» Пуччини: «Холодная ручонка, надо вам ее согреть…»