– Ползает тут, как устрица, – заметила Эдит, которая никогда не была сильна в естествознании.
– Если нам не найдут молодого и симпатичного учителя, – заявила Бланш, – я брошу рисование. Надоело выковыривать мелки из-под ногтей!
Вдруг появилась Дора Ламли.
– Девочки, разве вы не слышали звонок к переодеванию? Бегом наверх! Каждая получит по замечанию за разговоры в коридоре.
Продолжая обход, через несколько минут мисс Ламли увидела Сару Уэйборн, свернувшуюся за дверцей винтовой лестницы, что вела к башне. Когда они вышли на лестничную площадку, освещенную подвесной лампой, дитя показалось ей оголодавшим бездомным котенком.
– В чем дело, Сара? Ты плохо себя чувствуешь?
– Я в порядке. Прошу вас, оставьте меня.
– Люди сидят на холодном каменном полу в темноте перед чаепитием, только если у них не все в порядке с головой, – добавила мисс Ламли.
– Я не хочу чай. Вообще ничего не хочу.
Воспитательница фыркнула.
– Везет! Вот бы я могла сказать такое.
«Жалкий хныкающий ребенок, ужасный дом…» С такими мыслями Дора Ламли решила тем же вечером написать брату и попросить его присмотреть для нее новую работу. «Только не в школе-пансионате, Рег – я больше не выдержу…» Она вздрогнула и едва удержалась от крика, когда в пустых комнатах внизу зазвенел звонок к чаю. Мыши, снующие по темной гостиной, тоже его услышали и попрятались под диванами и стульями.
– Ты слышала звонок, Сара? Нельзя идти вниз в таком виде. Если не хочешь есть, тогда ложись спать.
Это была та комната, которую Сара раньше делила с Мирандой, – самая желанная во всем доме, с высокими окнами с видом на сад и шторами в цветочек. Со дня пикника здесь ничего не изменилось – таковы были указания миссис Эпплъярд. Прекрасные платья Миранды еще висели ровными рядами в шкафу из кедрового дерева, от которого Сара неизменно отводила взгляд. Теннисная ракетка по-прежнему стояла у стены, как и в тот летний вечер, когда ее хозяйка вбежала в комнату после партии с Марион. Драгоценная фотография Миранды в овальной серебряной рамке на каминной полке, ящик стола, забитый полученными ею валентинками, туалетный столик с хрустальной вазой, куда она всегда ставила цветок для Миранды… Часто Сара притворялась, что спит, а сама наблюдала за тем, как Миранда расчесывает свои блестящие волосы в свете свечи.
– Сара, чего не спишь, хитрый ты котенок? – спрашивала она, улыбаясь черному озеру зеркала. Иногда Миранда пела – особым приглушенным голосом, известным только Саре, – пела странные песенки о своей семье: о любимой лошади, о какаду ее брата. – Однажды, Сара, ты поедешь со мной до станции и сама увидишь мою милую чудаковатую семейку. Хочешь, котенок?