Наверное, товарищ Сталин в это утро был очень расстроен – привыкший поздно ложиться и поздно вставать. Но все, бывшие рядом на трибуне Мавзолея, видели Вождя таким, как обычно. Парад решено было не отменять – был же он 7 ноября 1941 года, когда немцы у ворот Москвы стояли. И нет еще межконтинентальных баллистических, ну а бомбардировщикам, даже если американцы решатся, не меньше полутора часов лететь от рубежа, где мы их обнаружим, да и не долетят сюда В-52 (которых, по данным разведки, в ВВС США пока еще очень немного), ведь прикрытия у них не будет, а наши истребители и ракетчики насмерть встанут, чтобы врага не пропустить. Так что параду – быть!
Публика, допущенная на «гостевые» трибуны, еще ничего не знала – газеты вышли из типографий до 6 утра, радио пока ничего не сообщало. Успели уже возникнуть слухи (ведь те, кто спешно был вызван из дома, сказали что-то семьям), но точных сведений никто не имел. Так что – все ждали, что скажет Вождь. Хотя привыкли уже, что текущие дела поручаются председателю Совмина Пономаренко – но праздничное обращение к советскому народу оставалось несомненной монополией Сталина.
Многие из тех, кто стояли на Красной площади в войсковых колоннах – воевали сами, и были еще не стары, оставались в строю. И помнили еще тот, прошлый парад, летом сорок четвертого. Которым руководили те же люди – и сейчас командовал парадом маршал Рокоссовский (в настоящее время зам. начальника Генштаба), а принимает маршал Жуков (военный министр).
В 10.00 на Красную площадь внесли Знамя Победы (то самое, что было в Берлине на развалинах Рейхстага), вместе с государственным флагом СССР. Два маршала выехали на площадь – Жуков, на белом коне, из Спасских ворот Кремля, Рокоссовский на гнедом коне, со стороны Исторического музея – передавали, что когда Сталин спросил, не стоит ли парад с автомобилей принимать, то Георгий Константинович ответил:
– Вот когда я помру, тогда пожалуйста. А пока я жив и на посту, такого непотребства не будет!
Сталин усмехнулся в усы – что ж, это хорошо, когда командующие в хорошей физической форме, чему верховая езда очень способствует. И не стал возражать. А уж как преемник распорядится…
Прозвучали доклады. Маршалы объезжают войска. Рев сотен молодых здоровых глоток «здравия желаем, ура, ура, ура»! Затем Жуков скачет к трибуне Мавзолея, под игру оркестра «День Победы, как он был от нас далек» – эта песня, понравившаяся Сталину, звучала и на том параде, никто не знал, что она «из будущего», в иной истории написана лишь в семьдесят пятом.