Гром грянул на втором году его педагогической карьеры. В тот день было совещание директоров, на котором до руководителей доводили вопиющий случай рукоприкладства педагога. Учительница одной из школ, доведенная до бешенства поведением ученицы, запустила в нее чашкой. Чашка, к счастью, не попала в цель, но родители «пострадавшей» написали жалобу в высокие инстанции, и теперь вопрос стоял об увольнении педагога за грубое нарушение педагогической этики. Выслушав эту поучительную историю чашеметания, я самонадеянно подумал о том, что уж в моей-то школе такая история невозможна.
Возвратившись после совещания, я еще не успел снять пальто, как на пороге кабинета нарисовалась восходящая педагогическая звезда. Весь его жалкий облик (потерянный взгляд и опущенные плечи) свидетельствовал о том, что произошло непоправимое.
– Евгений Александрович, я вляпался. Сам не понимаю, как это произошло.
Суть истории такова. В тот день этот учитель был дежурным по столовой. На перемене во время завтрака один из семиклассников решил «подшутить» над товарищем, выбрав для этого весьма нетривиальный способ: он надел тарелку с горячей вермишелью на голову приятеля, который немедленно взвыл от боли и унижения. Оказавшись рядом, наш герой мгновенно сдернул тарелку с головы потерпевшего и со всего размаха ударил ей же по лицу «шутника». Орудие возмездия разлетелось на осколки, и теперь уже, в свою очередь, заревел инициатор инцидента. С окровавленным лицом он бросился в кабинет врача. А над обычно шумной на переменах столовой, где одновременно питаются 250 детей, нависла зловещая тишина.
– Ты отдаешь себе отчет в том, что это статья? Максимум через час здесь будут родители жертвы. Хорошо еще, если они принесут заявление мне, а не в прокуратуру. Моли бога, чтобы они удовлетворились твоим немедленным увольнением и отказались от возбуждения уголовного дела.
– Все понимаю, подвел школу и вас, но поверьте, я действовал как бы на автомате, не испытывая при этом даже ненависти к глупому ребенку.
– Ты еще расскажи про свое аффективное состояние его родителям, они тебя точно пожалеют.
– Что же делать? Я не хочу уходить из школы.
– Что делать, что делать, – передразнил я его, – молчать и не мешать работать директору. Через полчаса быть здесь.
Ни в малейшей степени не оправдывая учителя, я тем не менее не мог избавиться от ощущения, что ищу выход из конфликта между двумя своими учениками: бывшим и нынешним. Увы, они друг друга стоили. Разумеется, двух мнений быть не может: виноват взрослый. Он обязан был держать себя в руках. Легче всего успокоить родителей, избавившись от незадачливого педагога. Но тогда школа потеряет молодого, перспективного учителя. Мужчину, что также немаловажно в наших преимущественно женских коллективах. Наконец, я ни минуты не сомневался, что грустный урок пойдет ему на пользу. Стоит попытаться вытащить парня. В моей голове постепенно созрел рискованный план спасения.