Поняв, что с наскока атаковать не выйдет, арабские войска стали накапливаться. Как и в битве при Александрии они оказались преимущественно пешими. Да, довольно славная легковооруженная конница присутствовала. Но в целом, основу их вооруженных сил составляла легкая пехота. Как, впрочем, и в VII веке, во время их знаменитых завоеваний.
Ближе к вечеру, когда арабы завершили накопление, пришел черед для переговоров.
— Уходите! — Были первыми словами предводителя арабской армии.
— Согласен, — кивнул Ярослав, — уходите. Этот город — наша добыча.
— Халиф и его оплот в Иерусалиме под нашей защитой, — нахмурив брови, произнес шейх. — Мы не желаем с тобой воевать. Но не отступимся.
— Тогда зачем ты пришел? — Наигранно удивился наш герой. — Иерусалим уже обещан мною патриарху. Если армии, держащие халифа в заложниках, добровольно отойдут из Иерусалима и покинут Иудею, то я не стану с ними воевать. Моя цель — не война. Моя цель — возвращение Империи утерянного.
— Империи, — скривился шейх. Ибо для мусульман тех лет Византия помещалась в Дар-аль-Карб — в «Дом войны», с которым война должна была возобновляться при любой возможности. А мир, если и заключался, то временный. Для ислама Империя была лютым, непримиримым злом, которое должно было быть уничтожено. А тут такие слова…
— Да, Империи. Ибо нет более совершенной формы правления на бренной земле, чем Империя.
— Как ты смеешь такое говорить?! — Взвился другой переговорщик.
— Как ты смеешь разевать рот, чтобы оскорблять меня? — С милой улыбкой, возразил Ярослав. — Или не твоя цель — предотвратить битву в которой у вас нет шансов победить?
— Нас много, — мрачно заметил шейх-предводитель.
— В Александрии вас тоже было больше. И что? Обе армии разбиты и Египет более вам не принадлежит. Думаете, что здесь будет как-то иначе?
— Там твоим воинам помогали стены.
— Ты там был?
— Нет.
— Тогда почем тебе знать, что именно помогало моим воинам? Или ты думаешь, что я зря принес в жертву Аресу всех пленных?
Шейх напрягся.
Он хоть и был мусульманином, но был хорошо знаком с языческим пантеоном семитов, который все еще практиковался в отдельных племенах. Также он знал, что семиты отождествляли греческого Ареса со своим Баалом, для которого были характерны жертвоприношения. Во всяком случае, знаменитая Гиена огненная под Иерусалимом — это как раз было место, где совершались жертвоприношения Баалу. Иными словами, Ярослав от этих слов выступил в глазах шейха адептом Баала, который находился возле его места силы.
Хуже того — Баал откликался на зов своего адепта, принося ему победу за победой. Одна кровавее другой. О том, что Ярослав учинил в Волго-Донской степи шейх уже знал. И теперь эта выходка консула Нового Рима предстала в глазах шейха совсем иначе. Теперь это была однозначная жертва Баалу. Огромная, массовая жертва, которая без всякого сомнения его очень сильно укрепила.