Крики. Вопли. Мельтешение.
И, что очень важно, слабое давление. Ведь люди не могли обеспечить нормального натиска, двигаясь по пылающей земле.
Не прошло и минуты как арабская пехота откатилась и перешла от решительного натиска к не менее решительному бегству. Кто куда.
А комитаты, получив из обоза свежие копья и метательные снаряды, вышли под звуки буцин и барабанов в поле. Ни викинги, ни греки, что были в этой армии даже не приняли участия в этой фазе боя. Оно и не требовалось.
Пока не приняли. Теперь же, чтобы преследовать врага, викинги были очень нужны. А греки же могли прикрыть обоз, пока легион в поле.
— Один! — Ревели викинги, вырвавшиеся на оперативный простор.
— Арес! — Били в щиты греки, стоящие на страже обоза.
И лишь комитаты, быстро развернувшись правильным боевым построением, выдвинулись на остатки ордера арабов. На их конницу. Без всякого стеснения и опаски…
Шейх мрачно на них смотрел.
— Нужно уходить, мой господин, — обратился к нему помощник.
— Неужели он прав?
— Он не может быть прав! — Воскликнул стоящий рядом имам.
— Но почему тогда он так легко разбил войско правоверных?
— Ему помогали демоны.
— Пусть так. Но почему нам не помогает Всевышний?
Тишина.
— Да и, если подумать, ничего такого не произошло. Он просто спровоцировал нашу пехоту к атаке. И заставил ее воевать по своим правилам. Высшие силы в этом если и участвовали, то не явно. Может быть дело и не в демонах…
— Он демонопоклонник!
Шейх промолчал и чуть тронув поводья своей лошади, поехал вперед. Сначала один, а потом за ним увязалась и остальные.
Его обуревали страшные эмоции. Всю его грудную клетку сдавливало от чувства боли и ужаса. Он хотел только одного — погибнуть в бою и не испытывать более этот стыд. Поэтому он выхватил клинок и постарался как можно сильнее разогнаться. В конце концов пять сотен степной конницы — это сила. И он ее вел в совершенно самоубийственную атаку. На копья и сплоченную пехоту. Но он не собирался воевать как раньше. Он хотел ударить противника лошадью. Смять. Стоптать. Уничтожить.
Но вот прозвучала труба и со стороны комитатов в воздух взлетели стрелы и дротики. Секунда. Другая. И вот они все градом обрушились на надвигающуюся конницу.
Шейх зажмурился.
Когда же волна прошла, оказалось, что он все еще несется вперед.
Новая волна.
И вновь обошлось.
Тридцать шагов.
И вот на землю перед пехотой полетели какие-то горшки и полыхнуло. Лошади, испугавшиеся огня, встали на дыбы. И шейх, не усидев в седле, улетел на землю.
Над головой просвистела новая волна стрел и дротиков, отозвавшись вспышкой криков и боли. Шейх же лежал на земле, смотрел в небо и плакал. Просто и бесхитростно плакал. Все, за что он сражался всю свою жизнь оказалось миражом в пустыне. Обманом. Иллюзией.