– Мощь. Самоуверенность…
– А безумие?
– Я понятия не имею, что разумно, а что безумно, сэр Боженталь. Наверное, я кажусь тебе странным? Мои манеры неловки? Мое поведение не похоже на поведение других?
Удивленный таким поворотом разговора, Боженталь взглянул на собеседника с настороженностью.
– Э… ну да, но почему ты спросил об этом?
– Потому что твои вопросы кажутся мне бессмысленными. Я говорю это не из желания тебя обидеть… – Хоукмун потер подбородок. – Я просто не нахожу в них смысла.
Они начали спускаться по лестнице, ведущей в главный зал, где был накрыт завтрак и старый фон Виллах уже перекладывал себе на тарелку большой кусок мяса с серебряного подноса, который держал перед ним слуга.
– Смысл, – бормотал Боженталь. – Ты спрашивал, что есть безумие, а я хотел бы знать, что есть осмысленность.
– Я не знаю. Я знаю только то, что делаю.
– Перенесенные тобою страдания заставили тебя замкнуться в себе, позабыв совесть и мораль? – с сочувствием предположил Боженталь. – Подобные случаи не новость. В старинных текстах немало упоминаний о людях, которые под давлением внешних обстоятельств лишались тех же самых качеств. Хорошая еда и приятное общество помогут тебе их вернуть. Тебе очень повезло, что ты попал в замок Брасс. Наверное, какой-то внутренний голос направил тебя к нам.
Хоукмун слушал без интереса. В это же время по лестнице спустилась Иссельда, улыбаясь ему и Боженталю.
– Хорошо ли ты отдохнул, герцог? – спросила она.
– Он пострадал сильнее, чем нам казалось, – сказал Боженталь, не дав гостю ответить. – По-моему, герцогу потребуется неделя, а то и две, прежде чем он полностью придет в себя.
– Не хочешь ли присоединиться ко мне сегодня утром, дорогой герцог? – любезно предложила Иссельда. – Я покажу тебе сады. Они прекрасны даже зимой.
– Конечно, – отозвался тот, – я с радостью посмотрю.
Боженталь улыбнулся, понимая, что доброе сердце Иссельды тронуто плачевным положением Хоукмуна. Чтобы излечить раненую душу, решил он про себя, нет более подходящего человека, чем эта девушка.
Они прогуливались по террасам замковых садов, глядя сверху вниз на крыши города. Здесь покачивались под ветром растения – и вечнозеленые, и цветущие зимой, – зрели овощи. Небо было ясное, светило солнце.
Закутавшись в теплые плащи, они не обращали особого внимания на холодные порывы ветра. Всё вокруг дышало умиротворением, Хоукмун и Иссельда шли, взявшись за руки. Девушка болтала о пустяках, не ожидая ответа от своего печального спутника. Поначалу ее немного пугал Черный Камень у него во лбу, пока она не решила для себя, что тот не сильно отличается от украшенной каменьями диадемы, которую она иногда надевала, чтобы длинные волосы не падали на глаза.