Лейтенант — человек бывалый. Он воевал в финскую кампанию, а раньше, в сентябре тридцать девятого, входил с нашими войсками в Западную Белоруссию. Он знает много больше, чем я…
* * *
Мое сердце болит.
А чье сердце не болит в эти тяжелые, горестные дни?..
Родина в опасности. Я со страхом разворачиваю ежедневные газеты и с опаской всматриваюсь в очередные сводки Совинформбюро: хоть бы не было сообщения о сдаче противнику еще какого-нибудь города.
Во мне все усиливается желание поскорее попасть на фронт. Кажется, что, если я буду там, на передовой, положение целиком изменится в нашу пользу и обнаглевший враг не сможет больше сделать ни шагу вперед. Наивно, конечно. Но так оно было: так мне думалось.
И, словно бы догадываясь о моих думах, лейтенант сказал:
— Всем нам место на фронте. И не завтра, так чуть позже мы все отправимся воевать. Но чем раньше, тем лучше…
— А значит, — прервал его я, — давай прямо сейчас и двинем!..
Он даже не улыбнулся.
— Командованию лучше знать, где нам сейчас быть, а когда там понадобимся, отправят.
Это меня не утешает. Конечно, где должен находиться Лейтенант Арам Арутюнян, командование знает точно. У него есть боевой опыт, и, как мне кажется, он еще совершит героические подвиги, к тому же он старше меня на целых пять лет, у него рыжеватые усики, и вообще он — настоящий мужчина. А я кто? Какое дело командованию до меня? Я еще мальчишка и никогда не служил в армии. Часто простуживаюсь и… Мне надо самому напомнить командованию о моем существовании. Надо доложить им, что я очень и очень хочу попасть на фронт, воевать хочу. Ведь я… Поверьте мне, я смогу хорошо воевать! Поверьте мне!..
— Так что же нам делать, товарищ лейтенант? Ведь враг приближается к Москве!
— Да, — кивает лейтенант, — трудно осознавать, что мы так стремительно отступаем, оставляем наши земли и наших людей…
Караганда очень далека от передовой, но я и здесь ощущаю грозный натиск войны, и желание попасть на фронт крепнет во мне день ото дня.
В письме мама написала, что моего брата, который на несколько лет старше меня, отправили на фронт. Брат мой — военный, и очень он любит это дело. Значит, ушел? Выходит, дома сейчас нет мужчины? Остались только девять женщин. Запаслись ли они дровами на зиму?
Сегодня двадцать четвертое сентября. Через три месяца и четыре дня мне исполнится восемнадцать лет. Записи мои не знаю на что и похожи.
ПО СТАРЫМ СЛЕДАМ
Наш батальон разместился в одном из пригородов Караганды. Разбили большие, длинные палатки, прямо в открытом поле. Из дерева сколочен только один домик для медпункта. В нем — Шура. Я ее вижу очень редко.