Неожиданно появился Ерин, на санях, со своим возницей. Я пошел ему навстречу доложить о бое и о пленных. Он махнул рукой, чтоб я не шел. Сам направился к нам.
— Расстрелять бы всех этих сукиных сынов! — Он люто глянул на фашистов. Но велел накормить немцев.
Они смотрели на нас спокойно и равнодушно. Им принесли еду. Ерин сел в сани и умчался.
Чуть спустя я отправил пленных в тыл.
* * *
Ночь светится заревом нашего артогня. Мы ведем бой за небольшой поселок. Противник бьет оттуда из орудий.
Похоронили пятерых наших. Сахнов стругает колья и ладит к ним пятиконечные звезды и дощечки с именами и фамилиями.
Он вдруг сунул мне бумажонку:
— Это Галин адрес. Вон как много нас гибнет. Коли что, напишите ей. Тут обозначено и как назвать…
Я заорал на него:
— Что ты несешь, Сахнов!
Он показал на свежие могилы:
— У них спросите.
В тот день я тайком от Сахнова написал письмо его жене:
«Уважаемая Галя, мой друг Сахнов отважный воин и хороший товарищ. Он жив-здоров. Пожалуйста, родите ему сына, порадуйте человека…»
Сегодня второе ноября, через месяц и двадцать шесть дней мне будет двадцать один год. Записи мои под сенью огня и звезд…
МОРОЗЫ УСИЛИВАЮТСЯ
Какая она, оказывается, большая страна, эта Польша! Идем, идем, и нет ей конца, все никак не доберемся до немецкой границы. Хотя, конечно, и делаем-то мы всего в день по десять — двенадцать километров, да и то с боями…
В моем подразделении убито четырнадцать человек и ранено семнадцать. В каждом расчете осталось по три-четыре солдата.
Морозы. У войны еще долгий путь.
Наш обоз уничтожен: нет у меня больше ни коней, ни телег. Каждый солдат несет на себе по восемь штук мин. Офицеры, Сахнов и я тоже шагаем с грузом.
* * *
Прошли деревню. У хутора на околице Сахнов учуял конский запах. Я приказал вывести коня и запрячь в телегу. Из дома вышел поляк с дочкой. Девушка — это как чудо. В такой глуши, в снегах — и она, как цветущий миндаль. Девушка подала нам пиво. Сказала, что сама его варила. Улыбнулась глазами-фиалками.
— Как это случилось, что немцы вас не угнали, панночка? — спросил я.
— Отец меня укрыл, пан, — ответила она. — И лошадь, и телегу тоже укрывал, не то ведь обязательно увели бы…
— Я очень сожалею, но мне придется взять у вас и лошадь, и телегу. Мне бы не хотелось обидеть вас. И вы, и ваше пиво прекрасны. Но война есть война. Солдаты очень устали…
Девушка улыбнулась:
— Конечно, мы должны вам помогать, пан. Но мой отец пойдет с вами, пока вы доедете до места, а потом вернется, он заберет у вас обратно и лошадь, и телегу. Вам ведь они больше тогда не будут нужны?