* * *
Скоро очистились от черных кругов Тихвин, что неподалеку от Ленинграда, Калинин и Клин — это к северу от Москвы. А сейчас бои идут южнее столицы, в районах Наро-Фоминска и Калуги. Со дня на день и их освободят. У меня теперь всегда наготове ластик и красный карандаш. Отныне они могут понадобиться каждую минуту…
Матушка-начальница поручила мне сообщить всем нашим об освобождении Волоколамска.
— Беги и расскажи об этой радости! Вдруг они не слыхали?! У вас в землянках ведь нет радио?
— Конечно нет, — ответил я.
— Надо поговорить в горкоме, чтобы везде установили радиоточки. Ох, сынок, наконец-то дождались! Так оно и должно было быть. Эта зима обязательно принесет нам перелом в войне. Понимаешь, сынок?.. Может, и я письмо получу, хоть от одного из трех своих воинов?..
На дворе морозы, а я иду как по горячей земле. Передо мной одна картина сменяется другою — мне видятся отступающие немцы, тающие снега и… буро-красное пламя, которое, откатываясь, уносится на Запад.
Я радуюсь и в то же время чувствую себя в какой-то степени виноватым. Меня-то ведь там нет, на линии огня!..
Какая-то женщина с противоположной стороны улицы кричит:
— Эй, солдатик, слыхал добрую весть?..
— Про Волоколамск? — крикнул я. — Слыхал. Поздравляю, тетушка.
— Спасибо. Пошли тебе бог счастья!..
Огромный город словно бы высвободился из леденящих оков. Подумать только, какая сила в победе воинов! Пусть пока еще в малой победе. Эта весть теперь уже небось на весь мир разнеслась. Мне вспомнился «блицкрик» Сахнова, и я расхохотался. Интересно, что сталось с фельдмаршалом Гудерианом? Он ведь собирался Седьмого ноября провести по Красной площади свои войска и свои танки. Получил шиш под нос!..
Я на радостях забыл, что надо бы сходить в столовую, чего-нибудь перехватить по своему талону. Да вроде и не голоден…
Сегодня двадцать первое декабря. Через семь дней мне стукнет восемнадцать дней. Записки мои писаны красными чернилами.
ВО ИСПОЛНЕНИЕ МОИХ ЖЕЛАНИЙ
В землянке у нас духотища. Пахнет потом, немытыми ногами и нестираными портянками. Дым от печки забивает носоглотки.
По утрам все как негры. Только зубы белеют.
С помощью своей начальницы я присмотрел у нас в канцелярии для Каро место счетовода. Но он отказался, не захотел работать.
— Я хочу умереть!
Никак мне не удается побороть его упадочное настроение. А жаль…
* * *
Возвращаясь с завода, я в пути встретил женщину с маленькой девчушкой. Остановила меня и спрашивает:
— Махорки нет ли, солдатик? Есть махорка…
Дал ей на закрутку. Курево сейчас — товар дефицитный. За пачку махорки кольцо золотое можно выменять.