Майор ехидно хмыкнул:
— Сейчас в клочья разнесет.
Я попросил не мешать, но майор не унимался.
— Сейчас попадет в мягкое место. Сейчас…
Я выстрелил. Птица взметнулась вверх, но затем, покачиваясь, полетела на землю. Один из солдат соскочил с грузовика и сбегал за добычей.
Машина тронулась. Тетерев мой был еще теплый. По черным крыльям белый опоясок, голова, как у курицы, только без гребешка. Весу в нем килограмма полтора, не меньше. Я очень рад неожиданной добыче. Шура тоже. Она погладила тетерева.
— Красавец какой…
— Послушайте, юноша, — сказал майор, — давайте меняться: я вам пачку махорки, а вы мне свою добычу.
— Нет! — обозлился я.
— Я не шучу. Могу еще тысчонку денег накинуть.
— Нет, товарищ майор.
Он встал, снял с руки часы.
— Нате, и их отдаю. Не отказывайтесь.
— Ни за что.
Шура сверкнула глазами и потянула майора за рукав:
— Садитесь, товарищ майор. Этот юноша — мой знакомый. Он рыцарь, не надо его обижать.
Майор протянул мне еще и бутылку водки, но я покачал головой.
Доехали до штаба армии. Майор и Шура стали прощаться. Я протянул ей тетерева и ушел. Майор закричал мне вслед:
— Хоть махорку возьмите!..
Я не оглянулся.
Все еще двадцать седьмое декабря. Завтра мне исполнится девятнадцать. В записях моих растерянность.
С ГРЕХОМ ПОПОЛАМ
В штабе армии меня приписали к офицерскому резерву, впредь до отправки в нашу часть.
Досадно, что день своего рождения я проведу без Сахнова.
В длинной большой землянке нас человек тридцать. Я оказался самым младшим по возрасту. Старший в группе сказал:
— Будете у нас в землянке старшим.
— Ну что вы? — запротестовал я. — Среди вас есть даже полковники.
— Зато вы — фронтовик, а мы нет.
Они и правда все из тыла, «старички». Пополнение фронту. Жалко мне их.
Я устроился поближе к выходу, на деревянных нарах. Думаю о Шуре и ее старом ухажере. Она наверняка майоровская ППЖ, полевая передвижная жена, так злые языки называют на фронте иных женщин. Неприятно, конечно… А майор небось сейчас обгладывает косточки моего тетерева?
* * *
Утро. День моего рождения.
Решил поискать, не найду ли кого из армян. Мне указали одну из землянок.
— Там, кажется, есть ваш земляк…
Я толкнул дверь, спустился по деревянным ступенькам. В землянке едва тлеет коптилка, освещая чью-то лысину. Человек этот встал. Глаза и нос южанина. Но не армянин. Я уже хотел уходить, когда кто-то обнял меня за плечи и назвал по имени. Я чуть не онемел — это был мой односельчанин Баграт Хачунц. Он даже мне родственником приходится по материнской линии. В последние годы жил в Ереване, партработник.
— Ой, Баграт, товарищ капитан, и ты здесь?!