— Да, браток, и я здесь.
Он средних лет. Ему под сорок. Военная форма сидит на нем прекрасно, и он совсем не кажется пожилым. Я будто отца нашел.
— Когда приехал? — спрашиваю.
— Три дня назад.
— Зачем ты приехал?
Он рассердился.
— Воевать приехал, Родину защищать… Зачем люди едут на фронт?..
Баграт Хачунц достал из своего вещмешка бутылку коньяка «Арарат» и банку американской тушенки.
— Везет тебе, — сказал он, — последний коньячок-то. Из дому еще.
Он пригласил и всех других офицеров, кто был в землянке. Разлил коньяк кому во что — в жестяные и алюминиевые кружки, в банки разные — и говорит:
— Я очень хорошо помню, что у тебя сегодня день рождения. Ты честно жил на этом свете. Живи еще пять раз столько, солдат Родины.
Баграт повернулся к своим гостям:
— Я горжусь этим юношей, моим соотечественником, солдатом-армянином. Мы, армяне, всегда были и будем верны советской власти. Так выпьем же за эту верность.
Мне приятно, и я очень горд.
Мы долго разговаривали. Это самый счастливый день моей жизни. Баграт был со мной добр по-родственному.
Сегодня двадцать восьмое декабря. Сегодня мне исполнилось девятнадцать. Записки мои полны гордости и любви к Родине.
ТРЕТЬЯ ЗЕМЛЯНКА СЛЕВА
С Багратом Хачунцем видимся каждый день. Он все сетует:
— И чего так задерживается приказ о нашей отправке на передовую? Как в доме отдыха здесь живем…
— Потерпи, — говорю я. — Этот день обязательно наступит. Командование знает, что делает. Я, думаешь, меньше рвусь?
* * *
Новые люди появляются в нашем резерве. Все из разных мест. Но как все похожи друг на друга! Сразу по прибытии начинают жаловаться, почему их тотчас же не отправляют на передовую? И, чтоб не помереть от тоски, целыми днями возятся с оружием. А мои «старички» попросили меня познакомить их с минометом.
— Ты был в боях, у тебя есть опыт. Поделись с нами…
Я приказал отрыть неподалеку от землянок специальные углубления для минометов и начал учить «стариков». И надо сказать, они с большим рвением принялись изучать военное дело, как школьники. А ведь какие люди, есть даже секретарь райкома, директор МТС, преподаватель института и даже артист один — тот самый, лысый.
* * *
По вечерам я выстраиваю своих «старичков» и веду на кухню на очередную раздачу варева. «Старички» стараются идти как можно стройнее и, если даю команду, начинают петь:
Ты лети, лети, мой конь,
Пока не споймаю…
Они покорно протягивают свои котелки вольнонаемным девушкам-поварихам, достают из карманов с утра припасенные ломтики хлеба и запивают горячей похлебкой. Потом, не ожидая команды, выстраиваются и продолжают петь, будто и не прерывались.