. Символично, что именно в эти январские дни в радиокомитете была задумана книга «Говорит Ленинград», и ее будущие авторы, голодные и слабые, ощущали необыкновенный прилив сил
[640].
Роль морального фактора как важного фактора мобилизации жизненных сил ленинградцев в их борьбе за жизнь была очевидна для блокадных медиков, которые на основе своих наблюдений приходили к выводу о том, что ослабление воли к жизни при прочих равных условиях резко ухудшало состояние жителей осажденного города и чаще приводило к летальному исходу»[641].
И все же главным фактором выживания населения блокированного Ленинграда была государственная продовольственная политика. Как уже отмечалось, из-за недальновидности руководства города в вопросе о создании продовольственных запасов в начале войны эта политика в условиях неожиданной блокады зависела в первую очередь от центра, которому приходилось принимать чрезвычайные меры для снабжения продовольствием 2,5 млн ленинградцев. В результате и в январе 1942 г. на Смольном лежало бремя ответственности за судьбу более двух миллионов жителей, половину из которых составляли дети и иждивенцы[642]. В условиях почти полного отсутствия в свободной продаже продуктов питания продовольственная политика Смольного не могла быть ни чем иным, как диктатурой, осуществляемой посредством карточной системы. В январе 1942 г. было выдано 2282 тыс. продовольственных карточек, хотя, если иметь ввиду, что с октября по декабрь население города сократилось на 175749 человек[643], их число должно было быть меньшим. Несмотря на строгие меры контроля выдачи карточек населению, пресечь полностью злоупотребления в этой жизненно важной сфере так и не удалось[644]. В голодные месяцы блокады продовольственная карточка была основным, а часто и единственным средством существования ленинградцев, но спасительной она считалась, если в правом ее углу стояла буква «Р» – рабочая. Вот почему рабочую карточку стремились заполучить и те, кому она не полагалась по статусу. Свидетельства отчаянной борьбы за рабочую карточку содержатся почти в каждом блокадном дневнике. К сожалению, значительная часть населения осажденного города получала другие карточки, где в правом углу стояла буква «И» – иждивенческая. Чтобы облегчить положение детей школьного возраста, по решению горкома партии от 19 января 1942 г. было открыто 30 столовых, в которых питалось около 30 тыс. школьников[645]. Ценность такого питания была невелика – как правило, тарелка жидкого супа, но для многих школьников это было стимулом ходить в школу и быть в коллективе. «Сегодня ходил в школу, – записал 20 января 1942 г. в своем дневнике Владимир Рому, – там уже начали заниматься, только холодно, приходится сидеть в пальто, на зато дают супу без карточек»