.
Из всего множества фактов о высоких нравственных качествах блокадников хочу привести здесь только один, в подлинности которого я не сомневаюсь ни как историк, ни как житель блокадного города, видевший своими глазами нечто похожее. Много лет спустя блокадница Людмила Андреева рассказала о том, как ее мама распорядилась посылкой с фронта от отца, переданной январской ночью незнакомым военным. Посылка состояла из солдатских сухарей и нескольких брикетов горохового супа-концентрата. «Утром мама сказала, – вспоминает Л. Андреева, – что она ночью думала и решила: девочки обойдут все квартиры по лестнице (четыре этажа) и тех соседей, кто может ходить, пригласят к нам в два часа на обед. Из двух брикетов мы сварим на всех большую кастрюлю супа. Мы согласились. Но легко сказать “сварим”, а как разогреть плиту, что сжечь? И тогда было принято решение пожертвовать бабушкиным креслом из красного дерева, которое ей досталось от родителей. Правда, к нему пришлось добавить еще два венских стула. На большую кастрюлю надо было много воды. Хорошо, что рядом Нева, куда мы ходили черпать воду из проруби. Потом мы с сестрой обошли квартиры и пригласили всех, кто открыл дверь. Не помню, сколько пришло человек, но сидели за круглым столом, накрытым белой скатертью, и ели горячий гороховый суп, вкуснее которого не было ничего в жизни. Надо было видеть просветленные лица обедающих! Кстати, две наших соседки, которые присутствовали на этом обеде, здравствуют до сих пор. И когда мы случайно встречаемся (все живем теперь в разных районах), всегда вспоминаем тот обед. А я не перестаю думать, почему мама так поступила: не оставила все брикеты супа для своей голодающей семьи, а устроила праздник соседям? И почему мы все сочли ее решение единственно правильным?»[637].
Блокадник Борис Тимохов, задаваясь спустя много лет вопросом, как удалось выжить ему и его семье, писал: «Наука свидетельствует: прожить на блокадный паек было невозможно. Неужели нас спасли капустные кочерыжки? Наверное… Впрочем, не только они, но и организованность, выдержка, взаимная доброжелательность и неизменный оптимизм, господствующие в нашей семье»[638].
В январские дни 1942 г. еще сильнее выявилась роль радио в борьбе населения осажденного Ленинграда за выживание. После того, как 8 января 1942 г. радио замолчало почти во всех районах города из-за недостатка электроэнергии, выяснилось, что ленинградцы могут смириться с отсутствием хлеба, но не радио. По свидетельству Ольги Берггольц, «в радиокомитет начали приходить люди из заснеженных недр города, страшные люди, в тряпичных масках… Их было много, и все они пришли с одним тревожным вопросом: почему замолчало радио? Скоро ли оно заговорит опять? Нельзя ли, чтобы это было сейчас же, немедленно – иначе совсем уже невозможно жить…»